Системная классификация археологической науки

Археология	Археология - это один из 18 основных разделов гуманитарной истории. Термин гуманитарная история добавляется для того, чтобы отличить ее от естественной истории как естественной науки. Археология образует диалектическую пару (диаду) с письменной историей (история (с4)) В данном случае группу образуют понятия "археология" и "история (с4)". Под археологией понимается история на основе вещественных источников. Именно в них она находит основания интерпретаций для воссоздания доисторических и исторических событий. Положение археологии над триадной группой указывает на ее наибольшую близость к этнографии, а положение над пятиэлементной группой указывает на то, что археология изучает в основном первобытнообщинную, рабовладельческую и раннефеодальную формации. Однако было бы неправильным считать раннефеодальную формацию верхней границей объекта археологии. Само положение археологии на одном ярусе классификационного фрагмента с письменной историей говорить лишь о последовательном уменьшении познаваемой археологией части общественной системы пропорционально увеличению познавательной роли письменной истории в позднефеодальной, капиталистической и социалистической формациях. Аналогичным образом уменьшается и роль письменной истории при изучении ранних общественно-экономических формаций. Таким образом границы объектов археологии и письменной истории хронологически перекрывают друг друга. Данное обстоятельство позволяет ответить на вопрос о причинах разногласий в суждениях о временных пределах объекта археологии и позволяет, вслед за В.Н. Борязом, предположить, что число исследований исторических явлений, относящихся к XVI-XIX в., будет со временем возрастать (Боряз, 1975: 205). Об этом, в частности, говорит возникновение "промышленной", "исторической" и "срочной" археологии на Западе (Клейн, 1978: 49). Диада археология - письменная история когерентна с триадой этнография - источниковедение - филология и пентадой первобытная история - древняя история - история средних веков - история нового времени - история новейшего времени. Когерентность проявляется в том, что и диада, и триада, и пентада охватывают всю историю, проецируясь друг на друга.
История (4) Письменная история	Под историей (с4) понимается письменная история, т.е. история на основе письменных источников. Археология и письменная история связаны смысловым единством, ведь они взаимно дополняют друг друга. Никакой третьей науки в один ряд с ними ставить не имеет смысла, ибо они охватывают всю формационную историю. Археология первична, а письменная история вторична по критерию порядка следования в истории изучаемых периодов. Эти две науки и противоположны, ибо археология имеет дело с материальными (вещественными) источниками, а письменная история - с письменными (документальными).
Этнография	Этнография - это "общественная наука, основным объектом изучения которой являются народы-этносы, а также другие типы этнических (этнографических) общностей... Этнография изучает сходство и различия образа жизни народов (этнических общностей), их происхождение (этногенез) и расселение, а также культурно-исторические взаимоотношения" (Бромлей, Токарев, 1976: 641).
Источниковедение	Источниковедение - "главная из вспомогательных исторических дисциплин, разрабатывает теорию и методику использования исторических источников. Извлечение из источников исторических фактов составляет основную задачу источниковедения" (Булыгин, Пушкарев, 1975: 592).
Филология	Филология - "содружество гуманитарных дисциплин - лингвистических, литературоведческих, исторических и других, изучающих историю и выясняющих сущность духовной культуры человечества через языковый и стилистический анализ письменных текстов" (БСЭ, 1977: 410). Между этнографией, источниковедением и филологией есть смысловое единство, заключающееся в том, что в ряду этих дисциплин последовательно изменяется характер носителей информации. Этнография изучает "народы, их быт и культуру" (Основы..., 1968: 5). Быт и культура позволяют получить историческую информацию благодаря двум факторам: во-первых, сохранились архаические культуры, т.е. культуры темпы развития которых были гораздо медленнее из-за изоляции от остального человечества во-вторых, сохранились те черты прошлого, которые выдержали проверку временем и продолжают существовать в современном обществе. Исследуя быт и культуру, можно выявить в них черты, ведущие свое происхождение от разных исторических эпох, что дает возможность реконструировать прошлое. Источниковедение изучает вещественные остатки прошлого и письменные документы, которые можно понять и объяснить, привлекая сведения о быте и культуре, в том числе полученные этнографией. Филология изучает литературу, т.е большие совокупности письменных источников. Этнография первична, источниковедение вторично, поскольку нельзя понять источники, не привлекая сведения о быте и культуре. Источниковедение первично, филология вторична, так как изучение большого массива источников предполагает детальное изучение каждого отдельного источника, следовательно, методы источниковедения обязательны для филологии.
Этноархеология	"Этноархеология (синонимы - археологическая этнография, археология действия, живая археология) - направление исследования, появившееся на стыке археологии и этнографии и широко распространившееся в 60-70-е годы. Объектом исследования этноархеологии. служит материальная культура современных народов, а предметом - специфика отражения в ней особенностей поведения людей и их социальных взаимоотношений. Для этого проводятся этнографические наблюдения и раскопки поселков и стоянок, сравнительно недавно оставленных людьми, причем данные, полученные от информаторов, сопоставляются с материалами таких раскопок. Тем самым вскрываются взаимосвязи между материальной культурой и ее остатками, с одной стороны, и живой социальной действительностью, с другой. На этой основе строятся гипотетические модели, способные служить археологам, изучающим древние памятники, для постановки исследовательских задач и выработки соответствующей стратегии поиска. Так решается одна из задач, стоящих перед этноархеологией, - совершенствование процедуры первобытноисторических реконструкций. Другими задачами этноархеологии, по мнению некоторых авторов, являются корректировка картины, полученной путем опроса информаторов, а также изучение активной роли материальной культуры в жизни общества. Этноархеологи изучают хозяйственную, социальную, символическую и другие функции материальной культуры, характер ее пространственного распространения и влияющие на него факторы, особенности материального производства на всех его этапах, процесс "умирания" материальной культуры после ее выхода из употребления и т.д." (Шнирельман, 1988). Возникновение этого направления, таким образом, свидетельствует о наличии двусторонних системных связей между археологией и этнографией и является результатом длительного по времени их взаимодействия. Этот факт был довольно убедительно продемонстрирован Кентом Флэннери на ряде примеров из истории американской археологии: "когда этнология была чуть больше, чем коллекционирование индейских копий, корзин и головных уборов, археология была чуть больше, чем добыча артефактов. Когда в этнологии возросло внимание к структуре общества, археология ответила исследованием поселенческой модели... Сильный акцент на "экологический подход" в археологии был ответом на публикацию работ Джулиана Стюарта и других по "культурной экологии". Когда концепция культурной эволюции вышла победителем после долгих лет поражения, археология проявила значительный интерес к эволюционным рядам и к классификации ступеней человеческого развития" (Flannery, 1972: 102). Взаимодействие это было настолько сильным, что многие археологи до сравнительно недавнего времени рассматривали археологию как простое продолжение этнографии. Так, Клайд Клакхом считал, что "археология - это этнография и история культуры"(Клейн, 1978: 53). М.И. Артамонов также не видел принципиальной разницы в подходах археологии и этнографии к выявлению этнических культур (Артамонов, 1971: 28; Клейн, 1978: 53). Следует отметить, что эти взгляды в известной степени перекликаются с мнением И.Е. Забелина о том, что между археологической наукой и этнографией существует различие "только в пределах времени: археология - древность, этнография - современность" (Забелин, 1878: 7). Приведем мнение Н.А.Томилова из курса лекций в Омском государственном университете: Н.А.Томилов ЭТНОАРХЕОЛОГИЯ КАК НАУЧНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ http://ethnography.omskreg.ru/page.php?id=402 До 1960-х годов консолидация археологии и этнографии выражалась в обращении археологов к этнографическим материалам, как правило, с целью выявления аналогов в культурных явлениях для изучения процессов культурогенеза и этногенеза. Археологи, работающие в области социальной археологии, также привлекали этнографические данные о социуме и социальных отношениях, используя здесь в основном метод сравнительно-исторического анализа. Этнографы, в свою очередь, с помощью археологических материалов и артефактов (артефакты в данном случае - это сконструированные из археологических остатков либо даже созданные искусственно, конституированные предметы, вещи, инструменты, явления [2]) расширяли возможности науки в исследовании проблем культурогенеза, социогенеза и как части последнего - этногенеза. В 1960-1970-е годы в англо-американской археологии этноархеология стала развиваться как направление, связанное прежде всего с методикой современной археологии [3]. Этноархеологию стали определять как "археологию действия", "живую археологию", акцентируя внимание на анализе механизмов археологизации "живой культуры" [4]. Цель основного метода этноархеологии в западной науке была определена как достижение умения проводить более объемные или даже почти полные реконструкции социокультурных явлений. А основной задачей здесь стало изучение закономерностей и механизмов превращения "живой" культуры в "мертвую", иначе сказать: этнографической культуры в археологическую. Познание этих закономерностей и механизмов резко увеличивало возможности обратного действия - воссоздавать на археологических материалах "живой" социокультурный облик древнего населения. Каково отношение отечественных ученых к такому пониманию этноархеологии на современном этапе? Буквально лишь единицы ученых России работают в области этноархеологии. Совершенно справедливо в литературе отмечается, что "... в отечественной археологии отсутствует сколько-нибудь обобщенный опыт этноархеологических исследований как в историографическом, так и в археолого-этнографическом плане" [5]. И.Г. Глушков пишет, что возникшая в конце 1950-х - начале 1960-х гг. в англо-американской археологии этноархеология базировалась "... на целенаправленном изучении живой культуры для целей археологической реконструкции" [6]. Складывается впечатление, что этот известный уже сибирский ученый-археолог склонен придерживаться такого же понимания этого научного направления. И уже совсем конкретно только с методической стороны определяет этноархеологию А.В. Кениг, когда под этим научным направлением предлагает "... понимать метод экспериментального моделирования, проводимый на "живой" этнографической культуре" [7]. Интересно, правда, что он же приводит мнение американских ученых, внесших наибольший вклад в этноархеологическую проблематику, о том, что этноархеология "... призвана выявлять не только общие закономерности развития древних обществ, но и их особенности" [8], тем самым закрепляя за этой сферой науки не только методику, но и теорию культуры, общества и их динамику. Из отечественных этнографов на эту тему более подробно высказывается В.А. Шнирельман. Освещая развитие зарубежной этноархеологии 1970-х годов, он в целом справедливо, на наш взгляд, обращает внимание на то, что западные этноархеологи на том этапе не смогли "... найти необходимый "баланс" между организующей ролью теории и корректирующей ролью методики". И далее он стремится более точно определить суть работы этноархеологов, "... которые ищут пути совершенствования процедуры исторических реконструкций, стремясь глубже понять органичность связи между культурными остатками и функционирующими культурными системами" [9]. В.А. Шнирельману принадлежит и определение этноархеологии: "ЭТНОАРХЕОЛОГИЯ (Ethnoarcheologie, Ethnoarcheology, Ethnoarcheologie; синонимы - археологическая этнография, археология действия, живая археология) - направление исследования, появившееся на стыке археологии и этнографии и широко распространившееся в 60-70-е годы. Объектом исследования Э. служит материальная культура современных народов, а предметом - специфика отражения в ней особенностей поведения людей и их социальных взаимоотношений" [10]. Здесь же В.А. Шнирельман определяет виды работы этноархеологов: - этнографические наблюдения, раскопки поздних памятников (поселков и стоянок), сопоставление этнографической информации с материалами раскопок и вскрытие взаимосвязей "... между материальной культурой и ее остатками, с одной стороны, и живой социальной действительностью, с другой", построение гипотетических моделей для использования их археологами, изучающими древние памятники; - корректировка этнографической картины (из опроса информаторов) археологическими данными; - раскрытие роли материальной культуры в функционировании общества; изучение хозяйственной, социальной, символической и других функций материальной культуры; выявление ее пространственного распространения и влияющих на него факторов; - выявление и исследование особенностей материального производства на всех его этапах, процесса "умирания" материальной культуры "... после ее выхода из употребления и т.д." [11]. В оценках В.А. Шнирельмана в связи с определением этноархеологии важны два момента. Во-первых, этноархеология определяется как научно-исследовательное направление, которое не только сложилось на стыке археологии и этнографии, но и существует как субдисциплина в археологии и этнографии. Второй момент - это достаточно широкая проблематика, разнообразные виды и методы работы в этноархеологии. И действительно, в область научных знаний и опытов этноархеологии ученые включают внедрение, интерпретацию и исследование этнографического материала в сфере археологии, в том числе путями археолого-этнографических аналогий (прямых или скорректированных), этнографическими осмыслениями археологических остатков и археологических ситуаций, внедрением системного подхода, анализа и синтеза функциональных связей с целью воссоздания археологического бытия, изучением процессов "археологизации живой культуры" и др. [12]. Налицо стремление этноархеологического направления к новым научным поискам, к расширению своей проблематики и к разработке новых методов исследования. Вот что по этому вопросу пишет исследовательница из Ижевска О.М. Мельникова: "...целостное восприятие этноархеологии как научной дисциплины сформировалось у специалистов, чьи исследования изначально строятся на понимании объекта этноархеологии как социокультурной системы, реконструируемой путем интеграции археологических и этнографических знаний (Томилов Н.А., 1997)... По всей видимости, этноархеология трансформируется из метода исследования (как способа познания материальной культуры через традиционные методики источниковедческого анализа археологии и этнографии) к исследовательскому направлению с широкой предметной сферой - от древней ископаемой материальной культуры до современной материальной культуры (археологии самих себя), от него - к самостоятельной дисциплине, генетически связанной с археологией, этнографией посредством источника, а в широком смысле с историей в целом - со всеми структурными компонентами научной дисциплины - объектом, предметом науки, познавательными установками, теорией, методами исследования, понятийным аппаратом и т.п." [13]. Ученые - археологи и этнографы Омска, в том числе и авторы данного учебного пособия, приступившие к этноархеологическим работам, в ходе их все более убеждаются, что масштаб этноархеологических исследований и проблематика достаточно объемны и даже гораздо объемнее, чем это им представлялось в начале работы. Они считают, что вести речь об этноархеологии следует все же не только как о методике реконструкции древних культур и обществ, а об особом научном направлении. Определение ее, которое дается ниже, видится в следующем виде. ЭТНОАРХЕОЛОГИЯ - научное направление (или даже отдельная формирующаяся наука), возникшее и развивающееся в результате интеграции археологии и этнографии в ХХ веке, призванное решать круг проблем по генезису и динамике общества и культуры человечества, а также их элементов разных хронологических периодов на основе сопряжения археологического и этнографического видения этих проблем. И более краткая дефиниция этого направления: ЭТНОАРХЕОЛОГИЯ - отрасль научного знания о культуре и обществе, интегрирующая их археологическое и этнографическое познания. Опорой такого подхода к выработке определения этноархеологии является методологическое положение о том, что совокупность человечества "... есть некое культурное многообразие, мозаичный, но стремящийся к структурности и самоорганизации континуум из объективно существующих и отличных друг от друга элементов общества и культуры" [14]. В этом плане смысл этноархеологических знаний - это познание процессов структуризации и системоорганизации (появления структуры и системы) социокультурных явлений в археологической и этнографической действительности. В конце концов все сводится к поискам, реконструкции, конструированию и исследованию социальности, социума, общества, организующими свои отношения в соответствии с культурными артефактами, иначе говоря, к выявлению и изучению моделей социокультурной действительности и их динамики. 2 вопрос. О формировании отечественной этноархеологии. Теперь вопрос о том, является ли этноархеология в российской науке научной дисциплиной. Пока большая часть тех ученых, которые высказывались и высказываются на эту тему, предпочитают вести речь о направлении. При этом одни говорят об этом нейтрально по отношению к археологии и этнографии, подчеркивая, что это направление сложилось или складывается на стыке этих двух наук. Другие прямо относят этноархеологию к археологии, а некоторые из них называют ее методом археологии. Наконец, встречается имеет место понимание этноархеологии как субдисциплины этнографии. Такое разночтение связано с определенной этапностью возникновения и дальнейшего развития этноархеологических знаний. Первоначально этноархеология осмыслялась более как направление археологии и даже как ее субдисциплина методического характера. А несколько позднее возникло представление, что этноархеологические исследования - это те, которые проводятся более в традициях этнографии. Для формирования новой научной дисциплины необходимы определенные условия и факторы. Среди них основными являются: 1) социальная потребность в знаниях нового научного направления; 2) научные наработки, методы, накопленные знания и т.д.; 3) уровень дисциплинарной организации науки, взаимодействие между учеными и т.д.; 4) подготовка специалистов данного профиля (наличие специальности, учебных курсов, учебников, кафедр и т.д.). Относительно социальных и научных условий для формирования отечественной этноархеологической дисциплины можно ответить положительно - такие условия складываются, о чем говорится во "Введении" данного учебного пособия и ниже, во второй главе. А что касается третьей и четвертой позиций, то здесь пока обнаруживается явный недобор. Дисциплинарная организация этноархеологии как науки только намечается. Так, имеются сектор этноархеологии в Институте этнологии и антропологии РАН (Москва), небольшие группы по этноархеологии в Сибири (Кемерово, Омске, Сургуте, Томске) и других регионах России (даже сведения по ним еще не обобщены) и небольшое число специалистов, работающих почти в одиночку в области этноархеологии. То есть пока явно недостаточно научно-исследовательских учреждений или их отдельных подразделений в сфере этноархеологических знаний, чтобы можно было бы считать этноархеологию частной научной дисциплиной. Также недостаточна здесь частота и плотность взаимодействия между учеными. Проблемы этноархеологии, конечно же, обсуждаются на разных международных, российских и региональных научных конгрессах, конференциях, семинарах и симпозиумах, проводимых в России. Омские ученые связывают надежды на проведение ими в разных научных центрах страны ежегодного всероссийского научного семинара "Интеграция археологических и этнографических исследований" и возведение его в ранг международного мероприятия. Такие семинары проведены ими, начиная с 1993 г., в Новосибирске, Омске, Санкт-Петербурге, Уфе, планируется организация их в Москве, Владивостоке, Екатеринбурге, Кемерово и снова в Новосибирске и Омске. Но пока нет общественной соорганизованности специалистов в этой области в виде ассоциации, научно-координационного совета или какой-либо другой организации. Нет и научного журнала по этноархеологии, объединяющего ученых. Научные труды в этой области печатаются в различных сборниках, результаты этноархеологических исследований публикуются и в отдельных монографиях. Омскими учеными издаются книги многотомной научной серии "Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума", и есть надежда, что часть ученых разных научных центров страны будут публиковать в этой серии работы этноархеологической направленности. Что касается подготовки специалистов данного профиля, то здесь предпринимаются лишь первые шаги в рамках либо археологии, либо этнографии. Нет выделенной специальности этноархеологии в вузах, нет кафедр, аспирантуры. И все же разрабатываются учебные курсы по этноархеологии и по ее отдельным разделам, готовятся специалисты высокой квалификации, подготовлены и защищены первые диссертации по этноархеологической тематике. Тем не менее этноархеология как отрасль научных знаний продолжает формироваться в России. И это подтверждает тот общий факт, что современные научные дисциплины "... отнюдь не находятся в застывшем, статическом состоянии" и что "в науке происходят, как принято выражаться, "бурные" процессы дифференциации и интеграции" [15]. В связи с этим на данном этапе важно определить возможное место этноархеологии в системе гуманитарных наук, наметить направления и программы исследований. Этноархеология в случае ее формирования определяется как научная дисциплина обществознания - семейства наук, в которое входят такие частные науки, как история, социология, психология, экономика и др. Последние относятся к традиционным, классическим наукам [16]. Но в истории выделяют также частные традиционные науки, среди них археологию и этнографию. Видимо, такой же научной дисциплиной может стать и этноархеология. Ее цель, так же как и археологии и этнографии - получение новых знаний. Сегодня вопрос о предмете формирующейся в отечественной науке этноархеологической дисциплины дискуссионен. Он связан в свою очередь с вопросом об объекте исследования - что нужно изучать: действительность или методы, или то и другое? И ответ на него будет иметь практическое значение. Если этноархеология будет сведена к разработке методики, то она окажется в ряду так называемых традиционных дисциплин, связанных с предписаниями (созданием проектов, технологий и т.п.) и разработками методик исследования. Это верное направление, именно здесь имеются определенные наработки не только в зарубежной, но и в отечественной науке. Но видны и перспективы этноархеологии в изучении социокультурной действительности прошлого. Возникают и, видимо, будут в дальнейшем возникать новые конкретные исследовательские программы. Имеются возможности создания программ новой систематизации уже десятилетиями накопленных и известных в археологии и этнографии знаний. А единство исследовательских и коллекторских программ [17] может открыть горизонты получения качественно новых знаний в этноархеологии, которые существенно пополнят исторические знания. Сегодня есть потребность и в методологических исследовательских программах этноархеологического направления. Конечно же, важное место должно быть отведено программам по разработке методик исследования этноархеологического объекта. Поиск есть поиск. И нет необходимости опасаться, что представления (версии) ученых о новой формирующейся дисциплине "этноархеология" сегодня не совпадают. Это и естественно, так как процесс становления любой научной дисциплины отражается в самосознании ученых по-разному. Главное, не сузить горизонты и проблематику этноархеологических исследований. От этого зависит и подготовка кадров в сфере этноархеологии. Здесь могут возникать разные научные направления, а в будущем, возможно, и различные научные школы (как это бывает в любой научной дисциплине). Это нормальное явление. Но некоторая опасность при явной зауженности проблематики этноархеологии из-за разных трактовок ее объекта и предмета видится в подготовке специалистов с односторонним уклоном знаний. 3 вопрос. Объект, предмет и проблемы этноархеологии. Переходя к вопросу об объектно-предметной области этноархеологических исследований, необходимо отметить еще одно обстоятельство. Это направление формируется на стыке археологии и этнографии, а вернее даже - путем интеграции археологии и этнографии, или, как еще говорят, путем "скрещивания" наук [18]. В связи с этим естественнен и "захват" этноархеологическим направлением некоторых исследовательских задач археологии и этнографии. При выделении новых научных направлений в любой области научных знаний - это общее явление. Так, в истории возникло много частных научных дисциплин (археология, генеалогия, историография, источниковедение, этнография и т.д.) и, естественно, что значительную часть задач исторической науки эти дисциплины взяли на себя. Поэтому нет ничего странного, что этноархеологическое направление в объектно-предметной области имеет и будет иметь некоторое пересечение с археологией и этнографией. Важно определить специфику объекта и предмета этноархеологии, которая позволит установить круг исследовательских проблем, углубляющих в целом исторические познания. Объект этноархеологии составляют, исходя из предложенного выше ее предназначения, социокультурные системы с их сложной структурой и связями, конструируемыми или реконструируемыми путем интеграции археологического и этнографического познаний. Предмет этноархеологии в общем виде составляют свойства социокультурных явлений отражать историческую действительность и исторические процессы, а также свойства сопряжения этих явлений в одну систему, которые позволяют конструировать или реконструировать социокультурные системы прошлого, их внутренние функциональные связи и взаимоотношения с другими системами. В таком объемном и несколько длинноватом виде определения исследовательского объекта и предмета этноархеологии приводятся нами с 1997 г. [19], хотя и ранее были попытки обозначить содержание этих дефиниций, но в менее полном виде [20]. Что касается более кратких сущностных определений, то они также должны быть получены. Однако это наиболее трудное дело. Пока только относительно предмета этноархеологии мы можем предложить такой более краткий вариант определения: это свойства социокультурных систем и процессов отражать в системе сопряжения археолого-этнографических познаний историческую действительность. Исходя из предложенных определений, мы видим, что круг проблем теоретического и эмпирического уровня у этого научного направления достаточно широк. Их решение, как нам представляется, может существенно продвинуть познание человечеством своей истории. Но даже если рассматривать этноархеологию как научное направление, связанное только с методикой реконструкции явлений прошлого, то и в этом случае все равно возникают методолого-теоретические аспекты этой методики. И все же этноархеология, по нашим представлениям, в будущем выделится в отечественной науке как особая научная дисциплина, имеющая в своей структуре методологию и теорию конструирования и истории моделей прошлого (в нашем понимании - этносоциокультурных систем), историографию интеграции археологии и этнографии, этноархеологическое источниковедение, методику конструирования и реконструкции (для более ранних периодов истории человечества) моделей прошлого и фактические (эмпирические) исследования методами этноархеологии социумов и культур разных исторических эпох и их динамики. При этом следует исходить из того, что при изучении социокультурных и как одного из их типов этнокультурных процессов, которые являются чрезвычайно важными в системе этнических и этносоциальных процессов, для ранних периодов этнической истории историко-культурных общностей, несомненно, большое значение приобретают археологические материалы. Что касается, например, конкретно такого региона, как Сибирь, то и для периода русских письменных источников, особенно XVII-XVIII вв., роль археологических материалов при изучении культуры коренного населения и в целом истории бесписьменных народов продолжает оставаться довольно значительной [21]. Конечно, письменные источники - архивные материалы, опубликованные документы, записки путешественников, труды ученых разных профилей и т.д. - содержат немало сведений этнографического характера [22], но в описании культурных, а порой и социальных явлений имеется все же часто много поверхностностного и мало конкретности, а некоторые стороны культуры иногда и вообще бывают не затронуты документами такого рода. Отсюда и необходимость обращения к другим видам источников, и в первую очередь к материалам археологии. Что касается Сибири, то о важности изучения археологических памятников средневековья и нового времени постоянно пишется в нашей литературе [23]. Именно при изучении памятников этих эпох появляется перспективная возможность непосредственного использования этнографических материалов. Следует еще раз отметить, что вплоть до настоящего времени в такого рода исследованиях чаще всего проявляется одностороннее обращение археологов к этнографическим материалам и этнографов к данным археологии лишь для поисков параллелей. Мудрый московский исследователь И.С. Гурвич верно, на наш взгляд, подмечал, что "...декларируемый почти в каждой работе, посвященной этногенезу, комплексный подход к этой проблеме по существу остается благим пожеланием" [24]. Недостаточное овладение теоретическими положениями и методикой смежной науки нередко приводит специалистов этих двух профилей к ошибочным выводам или просто к поверхностным утверждениям. В целом фиксируется положение, при котором без взаимопроникновения теории и методики археологических и этнографических исследований дальнейшее разрешение проблемы этнической интерпретации археологических комплексов, изучения социокультурных процессов в древности не представляется достаточно перспективным. В результате на современном уровне науки выявляется относительно малый выход совокупности археологических и этнографических данных в область исторической информации, и прежде всего в изучение истории социокультурных, в том числе этнических образований. В решении этой проблемы заинтересованными сторонами в одинаковой степени являются как археология, так и этнография. Представляется, что одна из первоначальных задач при работе в этом направлении состоит в ликвидации своеобразного разрыва между этими двумя науками. Следует подчеркнуть, что археологию и этнографию связывает прежде всего то, что культура в широком ее понимании и социум являются их общими объектами изучения. Отсюда и целый круг общих вопросов этих двух наук: изучение природно-средовых и социально-экономических процессов, хозяйственно-культурных типов, явлений материальной, соционормативной и духовной культуры, хода исторических событий, выявление функций предметов, реконструкция семейных и общественных отношений и т.д. При решении многих из этих вопросов археология и этнография пользуются, как правило, своими научными методами, а нередко имеют и свой строго очерченный круг проблем, не связывающих эти две науки. Но именно нарастающая в последние годы в отечественной науке интеграция археологических и этнографических исследований приводит к качественно новому этапу в изучении генезиса и динамики социокультурных явлений и систем путем внедрения этноархеологического познания. 1. Томилов Н.А. Проблема этнографо-археологических комплексов в исследованиях омских этноархеологов // Этнографическое обозрение. - 1998. - № 1.- С. 3-14; Он же. Этноархеологическое направление в омской исторической науке // История и культура Сибири. - Омск, 1996. - С. 110-115. 2. Очерки социальной философии. - СПб: Изд-во Санкт-Петербугск. ун-та, 1998. - С. 71-72. 3. Шнирельман В.А. Этноархеология - 70-е годы // Советская этнография. - 1984. - № 2. - С. 112. 4. Кениг А.В. Этноархеология как метод археологических реконструкций (по материалам тазовских селькупов). - Сургут, 1997. - С. 3-4. 5. Там же. - С. 4. 6. Глушков И.Г. Керамика как археологический источник (методика технологической диагностики лепной посуды). - Новосибирск, 1995. - С. 1. 7. Кениг А.В. Этноархеология как метод реконструкции образа жизни // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск, 1995. - Ч. 1. - С. 23. 8. Кениг А.В. За создание отечественной этноархеологии // Методика комплексных исследований культур и народов Западной Сибири. - Томск, 1995. - С. 83. 9. Шнирельман В.А. Этноархеология - 70-е годы. - С. 112-113. 10. Шнирельман В.А. Этноархеология // Этнография и смежные дисциплины, этнографические субдисциплины, школы и направления. Методы. - М., 1988. - С. 95. 11. Там же. 12. Горелик А.Ф. (Рец.). Ethnoarсhaelogical Approaches to Mobile Campsites. Hunter-Catherer and Pastoralist Case Studies/ Ed. Gamble C. Boismier W. Ann Arbor, Michigan, 1991. 420 р.; 130 fig. // Российская археология. - 1995. - № 1. - С. 238-242; Кениг А.В. За создание отечественной этноархеологии. - С. 83-84; Шнирельман В.А. Этноархеология - 70-е годы. - С. 100-113, и др. 13. Мельникова О.М. Заметки о содержании этноархеологии // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск; Санкт-Петербург, 1998. - Ч. II. - С. 17. 14. Тишков В.А. Советская этнография: преодоление кризиса // Этнографическое обозрение. - 1992. - № 1. - С. 8. 15. Сычева Л.С. Гносеологический анализ процессов формирования научных дисциплин. - М., 1991. - С. 3. 16. Там же. - С. 17. 17. Розов М.А. Научное знание и механизмы социальной памяти. - М., 1990; Он же. Пути научных открытий // Вопросы философии. - 1981. - № 8. 18. Сычева Л.С. Пути формирования стыковых наук // Взаимодействие наук как фактор их развития. - Новосибирск, 1988. - С. 72-86. 19. Томилов Н.А. Проблема этнографо-археологических комплексов в исследованиях омских этноархеологов. - С. 6; Он же. Проблемы интеграции археологических и этнографических исследований (из опыта омских ученых) // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск-Уфа, 1997. - С. 155-156; Он же. Этнографо-археологические комплексы народов Западной Сибири: программа и опыт экспериментального этапа // Сибирь в панораме тысячелетий. - Новосибирск, 1998. - Т. 2. - С. 464-466. 20. Томилов Н.А. Этноархеология и изучение этнографо-археологических комплексов // Тезисы докладов Международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения профессора В.И. Равдоникаса. - СПб., 1994. - С. 83-85; Он же. Этнографо-археологические комплексы: проблемы изучения социокультурных систем // Археологические микрорайоны Западной Сибири. - Омск, 1994. - С. 145; Он же. Этноархеология и этнографо-археологические комплексы (проблемы изучения социокультурных систем и этнической истории Сибири) // Аборигены Сибири: проблемы изучения исчезающих языков и культур. - Новосибирск, 1995. - С. 244; Он же. Этноархеологическое направление в омской науке // История и культура Сибири. - Омск, 1996. - С. 111-112; Он же. Этноархеология и этнографо-археологический комплекс // Этнографо-археологические комплексы: Проблемы культуры и социума. - Новосибирск, 1996. - Т. 1. - С. 10-11; и др. 21. Кызласов Р.Л. Роль археологических источников для изучения истории малых народов Сибири // Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока. - Новосибирск, 1973. - С. 12. 22. Васильев В.И. Теоретические и источниковедческие проблемы изучения этнической истории (на материалах народов Севера СССР) // Советская этнография. - 1990. - № 6. - С. 39. 23. Илюшин А.М. К вопросу о средневековой этноархеологии Кузнецкой котловины // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск, 1995. - Ч. 1. - С. 32-33; Кызласов Р.Л. Роль археологических источников... - С. 12-15; Молодин В.И. Кыштовский могильник. - Новосибирск: Наука, 1979. - С. 112-113; Савинов Д.Г. (Рец.). В.И. Молодин. Кыштовский могильник. Новосибирск, 1979. - 180 с. // Советская этнография. - 1981. - № 2. - С.180; Худяков Ю.С., Плотников Н.А. Изучение археологических памятников XVII-XIX веков в Горном Алтае // Интеграция археологических и этнографических исследований. - Омск, 1995. - Ч. 1. - С. 69-74; и др. 24. Гурвич И.С. Изучение этногенеза народов Севера в советский период (состояние, проблемы, задачи и перспективы) // Этногенез и этническая история народов Севера. - М., 1975. - С. 40. c Н.А. Томилов, 1999
Этническая история	"Этническая история - раздел этнографической субдисциплины, изучающей этнические процессы. Если под последними понимаются любые изменения свойств и качеств этнических общностей на всех этапах существования человеческого общества, прежде всего в современных условиях, то этническая история имеет дело с историческим прошлым существующих ныне этнических общностей и занимает тем самым пограничное положение между этнографией и историей, оставаясь тем не менее в рамках этнографии. На это указывает, в частности, наиболее часто применяемый ретроспективный метод изучения этнической истории, при котором исследователь движется не в привычном для историка направлении естественной хронологической последовательности событий, а исходит из современной этнической картины и стремится уяснить процесс ее формирования, двигаясь шаг за шагом в глубь прошлого. Термин этническая история употребляется также для обозначения самих этнических процессов прошлого, исторических изменений этнических структур. В связи с разработкой теории этноса в этнографии за последние десятилетия большое внимание уделяется теоретическим проблемам этнической истории, ее периодизации. Был выдвинут тезис о том, что выделение этапов этнической истории должно основываться на специфических критериях, отражающих качественные изменения основных характеристик этноса. Поэтому членение этнической истории. лишь определенным образом соотносится с периодизацией социально-экономического развития, но не сводимо к ней. Соответственно сформулировано понятие "критические точки этнической истории", позволяющие противопоставлять ее различные периоды. К числу таких "критических точек", отмеченных существенными сдвигами в ведущем признаке этноса - этническом самосознании относится завершение процесса первоначального формирования этноса, или этногенеза. По вопросу о соотношении этнической истории и этногенеза высказываются различные точки зрения. Согласно одной из них, этногенез рассматривается как "перманентный процесс, в ходе которого происходит хотя бы медленное и незаметное, но непрерывное изменение этнического облика данной группы" (Токарев. 1949). По мнению других исследователей, Этническая история не включает период этногенеза и, следовательно, начальный ее этап наступает лишь с завершением процесса сложения этноса. К числу дискуссионных проблем этнической истории народов мира относится также вопрос о времени возникновения этнических общностей человечества. В.П. Алексеев относит рубеж первоначального формирования этнической структуры к эпохе нижнего палеолита, С.А. Арутюнов - к началу мезолита; указывая на недостаточно четкую выраженность этнических признаков в донеолитическое время, В.А. Шнирельман предложил для обозначения общностей той эпохи понятие "протоэтнос". Как бы то ни было, в разработке этническая история народов мира российскими этнографами сделано гораздо больше, чем в зарубежной этнографической науке" (Крюков, 1988)
Источниковедение археологических памятников	Под источниковедением вещественных памятников, или археологическим источниковедением, понимается смежная область между археологией и источниковедением, выделившаяся более тридцати лет назад. Это произошло несмотря на утверждение еще со времен академика С.А. Жебелева научного направления, не признававшего за вещественными источниками какой бы то ни было специфики важной для методики исследования (Жебелев, 1923: 130). Согласно С.А. Жебелеву, "тот метод, которым пользуются при археологических занятиях", покрывается методом, применяемым при занятиях филологическими и историческими науками. "Во всяком случае, какой-либо особый археологический метод вряд ли есть нужда придумывать, равно как не приходится говорить и о каком-либо особом "подходе" при занятиях археологией" (Жебелев, 1923: 130). И полвека спустя "археологическое отражение мыслилось очень простым", неспецифичным, не требующим особой методики и подготовки (Клейн, 1978: 40). Интересным в этом плане является мнение Ч. Редмана, полагавшего, что каждый исследователь может иметь свое представление о сфере компетенции археологии, зависящее от его подхода, подготовки, способностей, интересов и финансовой обеспеченности (Redman, 1973: 5). И лишь в 1955 г. благодаря Г. Чайлду, а в 1957 г. и в СССР после публикации доклада Б.А. Рыбакова археологические источники получили официальное признание (Клейн, 1978: 19), а вслед за этим было признано, что "вещи как источники информации коренным образом отличаются от других источников информации по способу, которым она в низ закодирована, и, следовательно, по средствам ее извлечения" (Клейн, 1978: 19). Именно с этого времени археологическое источниковедение начинает свой отсчет.
Лингвистическая археология языков	Лингвистическая археология является областью, в которой сотрудничество археологии и филологии проявилось еще в 30-х годах XIX в., когда классическую археологию считали "посредствующим орудием в руках филолога" (Жебелев, 1923: 158) и видели ее главную задачу во внимательном рассмотрении отношения форм и содержания художественных произведений к мифологии и поэзии, к их "духу и мысли" (Жебелев, 1923: 159). И хотя в настоящее время классическая археология выделялась из классической филологии, родственные связи сохранились, причем достаточно прочные. Без филологической основы археолог-классик не может ступить и шагу, тем более, что ему постоянно приходиться иметь дело с письменными источниками. Вместе с тем и работа филолога будет неполной, если он останется в стороне от археологического материала (Жебелев, 1923: 159). В этом проявляются двусторонние связи между археологией и филологией. Так, изображения на скифских сосудах, возможно, и остались бы обычными житейскими сценами, если бы не "история" Геродота, сопоставление с которой привело к предположению о том, что на них изображены сюжеты из легенд о происхождении скифов (Раевский, 1977: 21, 31, 35). Археологи довольно часто пытались согласовать свои взгляды с языковедческими. Так, Монтелиус, исходя из смены топонимов в Средней Европе, считал возможным проследить продвижение германцев и связать с ними северные мегалитические могилы. О.Шредер в своей работе "Сравнительное языкознание и доистория" пытался проложить мост между словами праязыка и археологическими древностями. При этом он попытался доказать, что наиболее ранние данные о поселении индогерманцев в Средней Европе относились к неолиту (Монгайт, 1973: 37). Археологи неоднократно пытались согласовать свои выводы с языковедческими при попытках обоснования времени возникновения индоевропейского единства. Наиболее важной в этой области была работа Г.Чайлда (Chielde, 1926).
Методы исторических исследований	В качестве альтернативно-тождественного понятия, в классификационном фрагменте приведено понятие "историческая методология". По степени общности историческая методология не уступает общей истории, однако отличается от последней тем, что занимается не самими историческими обобщениями, а созданием способов их получения, обоснования и проверки.
Первобытная история	Первобытная история (история первобытного общества ) изучает первую в истории человечества общественно-экономическую формацию. Основы учения о П. О. как особой общественно-экономической формации были заложены К. Марксом и Ф. Энгельсом и в дальнейшем развиты В. И. Лениным. Согласно наиболее распространённому в советской науке мнению, П. с. охватывает время от появления самых первых людей до возникновения классового общества, что по археологической периодизации совпадает в основном с каменным веком. Для П. О. характерно, что все члены общества находились в одинаковом отношении к средствам производства, и соответственно единым для всех был способ получения доли общественного продукта, с чем и связано употребление для его обозначения термина "первобытный коммунизм". От следующих за ним этапов общественного развития П. с. отличается отсутствием частной собственности, классов и государства. О начале П. О. существуют разные точки зрения. Самый ранний период истории человечества был временем становления человека и общества. Формировавшиеся люди жили в становившемся обществе, которое многие советские учёные называют "первобытным человеческим стадом". Если считать за первых людей архантропов (питекантроп, синантроп, атлантроп, гейдельбергский человек и др.), то возникновение "первобытного человеческого стада" следует датировать около 1 млн. лет до наших дней; если так называемых презинджантропов (Homo habilis), то свыше 2 млн. лет (см. Антропогенез). Согласно наиболее распространённой точке зрения, эпоха "первобытного человеческого стада" совпадает с ранним палеолитом. Примерно 40-35 тыс. лет назад, на грани раннего и позднего палеолита, завершилось превращение людей типа палеоантропов в людей современного типа - неоантропов. Завершение становления человека (антропогенеза) было невозможно без завершения становления общества (социогенеза). Это даёт основание полагать, что именно на грани раннего и позднего палеолита "первобытное человеческое стадо" трансформировалось в подлинное сформировавшееся человеческое общество. Большинство учёных включает "первобытное человеческое стадо" в П. с. в качестве его первого этапа. Другие считают, что понятие общественно-экономической формации применимо лишь для обозначения ступеней эволюции сформировавшегося общества. Соответственно к П. с. они относят только начальную стадию развития этого общества, предшествующую возникновению классов и государства. Археологически - это поздний палеолит, мезолит, неолит и, может быть, начало энеолита. Весь этот период был бесписьменным. История П. О. восстанавливается главным образом по данным палеоантропологии, археологии и этнографии. Антропологические и археологические материалы непосредственно относятся к данной эпохе, но, давая достаточное представление о физическом облике первобытных людей и их материальной культуре, они мало говорят о существовавших тогда общественных отношениях. Материалы этнографии позволяют судить об обществе в целом, в единстве всех его сторон, но эта наука знает первобытнообщинные порядки лишь в том их виде, который они приобрели у народов, продолжавших, оставаться на стадии доклассового общества до нового времени, то есть эпохи, отстоящей от появления первых классовых обществ на 6 тысячелетий. Поэтому [в современных представлениях о П. с. наряду с твёрдо установленными положениями немало спорного. Советские исследователи, будучи едиными в главном - во взгляде на П. с. как на коллективистический, расходятся по целому ряду более конкретных вопросов. Среди многообразия точек зрения выделяются две основные. Согласно одной из них, "первобытное человеческое стадо", в котором господствовал промискуитет, на грани раннего и позднего палеолита превратилось в материнский род, который и был первой формой бытия сформировавшегося общества. В силу экзогамии род не мог существовать вне связи с другими. Поэтому возникновение рода было одновременно и появлением системы, состоящей из двух взаимобрачащихся родов - дуально-родовой организации (см. Дуальная организация). Вместе с родом, таким образом, впервые возник и брак, который в своей исходной форме был групповым браком (дуально-родовым) и вместе с тем дислокальным браком. Дислокальность брака имела своим следствием полное совпадение материнского рода и общины: род и был общиной, община была родом. Не все сторонники этой точки зрения принимают тезис о дислокальности группового брака. Некоторые считают, что он был матрилокальным браком. Соответственно, с их точки зрения, материнский род и община с самого начала совпадали не полностью. Включая в свой состав людей, принадлежавших не к одному роду, а к нескольким, каждая община имела своей основой один определённый род и в этом смысле была родовой. Исследователи, придерживающиеся положения о дислокальности группового брака, считают, что такая структура возникла позднее, после появления парного брака и семьи. Во многих случаях род оставался материнским вплоть до эпохи, характеризующейся накоплением богатств и переходом их в частное владение отдельной семей. Действие этих факторов чаще всего имело своим следствием возникновение отцовского рода. Исходя из этого, некоторые исследователи выделяют в качестве главных этапов эволюции П. с. матриархат и патриархат. Однако данные этнографии свидетельствуют о том, что материнский род в одних конкретных условиях мог смениться отцовским задолго до начала становления частной собственности (австралийцы), а в других - продолжать существовать вплоть до возникновения классов и государства, (минангкабау о. Суматры, наси провинция Юньнань в КНР, ашанти Западной Африки). В процессе развития П. с. род постепенно утрачивает многие свои первоначальные функции, в том числе экономические, и перестаёт быть основой общины. Он ещё долгое время мог продолжать существовать, но уже главным образом в качестве института, регулирующего брачные отношения, обеспечивающего защиту своих членов, соблюдение традиций, культа, ритуалов и т. п. В таком качестве он встречается и в классовом обществе (древние греки, римляне). На позднем этапе П. с. главной экономической единицей становится община, чаще всего состоявшая из представителей многих родов. Это обстоятельство легло в основу периодизации, в которой в качестве главных этапов П. с. выделяются эпоха первобытной родовой общины и эпоха первобытной соседской общины. Согласно другой точке зрения, основной единицей П. с. на всех этапах его развития была первобытная община, всегда состоявшая из парных семей. Община и семья - определяющие и универсальные ячейки П. с. Род никогда не имел экономических функций, его роль сводилась преимущественно к регулированию брака. По вопросу о времени возникновения первобытной общины среди сторонников этой точки зрения нет единства. Одни считают, что она возникла на грани раннего и позднего палеолита, другие относят её появление к более раннему времени, нередко выступая при этом против понятия "первобытное человеческое стадо". Имеются разногласия между ними и по вопросу о времени возникновения рода. Не следует, однако, переоценивать расхождения во взглядах между сторонниками "родовой" и "общинной" теорий. Если оставить в стороне крайние точки зрения - противопоставление рода и общины друг другу, то большинство исследователей в общем сходятся на том, что в эпоху расцвета П. с. обе эти организации в основном совпадали. Единодушно признаваемый всеми исследователями-марксистами коллективистический характер первобытного производства был обусловлен крайне низким уровнем развития производительных сил. "Этот первобытный тип кооперативного или коллективного производства был, разумеется, результатом слабости отдельной личности, а не обобществления средств производства" (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, с. 404). Слабость людей в борьбе с природой особенно сказывалась на самых ранних стадиях. Ареал расселения первых людей - архантропов - был сравнительно невелик и ограничивался лишь районами с тёплым климатом (Африка, Восточная и Южная Азия, Юго-Западная Европа). Ведущим видом их деятельности была чаще всего охота, в том числе коллективная, на крупных животных. Оружием служили деревянные копья и дубины, камни. Большую роль играло собирательство, доставлявшее, по-видимому, основную массу пищи. Несомненен факт, что уже синантропы пользовались огнем, хотя, вероятно, ещё не умели его добывать. С переходом к палеоантропам (неандертальцам) охота окончательно становится главным источником существования. Люди осваивают районы с суровыми климатическими условиями. Совершенствуются приёмы обработки камня. Однако в целом прогресс в этой области в течение сотен тысяч лет раннего палеолита был невелик: от гальки с 1-2 грубыми сколами на одном конце к сравнительно небольшому числу установившихся форм орудий, среди которых наиболее известны скребло и остроконечник. Радикальные изменения претерпела техника обработки камня с переходом к позднему палеолиту. Возник весьма богатый и разнообразный набор специализированных орудий (резцы, тёсла, ножи, пилки и т. п.). Развилась техника обработки кости и рога. Впервые появились разнообразные составные орудия (копья, дротики, гарпуны с кремнёвыми и костяными наконечниками). Всё это способствовало росту продуктивности хозяйства, которое, однако, в течение позднего палеолита и мезолита (вместе взятые длились примерно 25-30 тыс. лет) продолжало быть присваивающим. Главными источниками существования оставались охота и собирательство, к которым добавилось рыболовство. В течение этого времени продолжалось расширение обитаемого пространства: люди заселили Австралию, через Берингов пролив проникли в Северо-Западную Америку и постепенно распространились по всему Западному полушарию. Ранний палеолит - эпоха "первобытного человеческого стада" - был временем становления социальных отношений вообще, первобытного коллективизма прежде всего. В эволюции сложившегося П. с., начало которому было положено переходом к позднему палеолиту, можно выделить две основные стадии, две фазы. Первая из них характеризуется таким уровнем развития производительных сил, при котором продукта добывалось не больше, чем его было необходимо для обеспечения физического существования людей (то есть он весь был жизнеобеспечивающим), или не намного больше, чем нужно для выживания (то есть избыточный продукт был невелик). В таких условиях единственно возможным способом распределения было уравнительное. Суть уравнительных отношений заключалась в том, что весь продукт, независимо от того, кем и как он добыт, являлся полной и безраздельной собственностью коллектива. В результате каждый член коллектива имел право на долю продукта уже в силу самой своей принадлежности к данной группе. Ни сам факт его участия в производстве, ни размеры его вклада в создание продукта при распределении во внимание не принимались. Распределение производилось с учётом в основном лишь потребностей членов коллектива, что делало доли разных людей не одинаковыми. Взрослые мужчины, например, получали относительно большие доли продукта, чем дети. Абсолютные размеры частей, получаемых членами коллектива, зависели от величины общей массы добытого продукта. Пока избыточного продукта не существовало или он был крайне невелик, это было достаточным стимулом трудовой деятельности. Только напряжённая деятельность всех способных к труду людей могла обеспечить получение каждым из членов коллектива доли, необходимой для поддержания его существования. Т. о., на самом раннем этапе эволюции П. с. никакой др. собственности, кроме коллективной, не могло существовать. То, что иногда называется личной собственностью, в действительности было лишь личным пользованием вещами, принадлежавшими коллективу. С появлением минимального избыточного продукта возникла возможность обмена между членами разных коллективов, которая постепенно превратилась в действительность. Но развивавшийся обмен был не обменом товарами, а той, имевшей универсальное распространение в доклассовом обществе, его формой, которая именуется в этнографической литературе обменом дарами или дарообменом. Как свидетельствуют этнографические данные, суть дарообмена заключалась в создании новых или поддержании уже существовавших социальных связей между индивидами или группами. Размеры коллективов на данной стадии обычно не превышали нескольких десятков человек, что не мешало им быть во многом (и прежде всего в экономическом отношении) самостоятельными социальными организмами. Никаких особых органов власти внутри коллективов не существовало, не было должностных лиц. Отдельные люди могли пользоваться значительным влиянием, но оно основывалось исключительно на их личных качествах. Единственным регулятором поведения людей являлась воля коллектива (мораль), выражавшаяся в его общественном мнении и закреплявшаяся в традициях. Характерным для этой стадии было равноправие мужчин и женщин. Полная самостоятельность коллективов в решении всех своих внутренних дел не исключала связей между ними. Более того, в силу экзогамии рода они были неизбежными. Обычно несколько коллективов, живших по соседству, составляли систему социальных организмов - племя. Но это первоначальное племя, как правило, не было организованным целым, в нём, в частности, также отсутствовали какие-либо общие органы власти. Контакты между коллективами, принадлежавшими к одному племени, носили более частый и регулярный характер, чем между входившими в состав разных племён. Вследствие этого для всех коллективов одного племени была характерна общность языка и культуры. Первоначальное племя было, таким образом, и этнической общностью. Духовная жизнь людей той эпохи носила во многом нерасчленённый, синкретический характер. Выделение отдельных форм общественного сознания только лишь намечалось. В процессе практической деятельности людьми была накоплена определённая сумма знаний об окружающем мире и о самих себе. Однако в их представлениях было немало и ошибочного, иллюзорного. Несомненно существование в позднем палеолите религии в форме магии и тотемизма, зачатки которых возникли, по-видимому, ещё у неандертальцев. Вероятно существование также анимизма. В это же время появилось изобразительное искусство: реалистические многокрасочные изображения животных в пещерах Южной Франции, Северной Испании, Южного Урала (Капова пещера) и др., скульптуры из кости, рога, камня, глины (см. Первобытное искусство). Рисунки позднего палеолита свидетельствуют о существовании примитивных танцев. Производство медленно, но неуклонно развивалось. Прогрессировала техника обработки камня, кости, рога. Совершенствовались приёмы охоты и рыболовства. В мезолите начали распространяться лук и стрелы. К этому же времени, по-видимому, относится и одомашнивание собаки. Всё это создавало условия для перехода от первой фазы П. с. ко второй. Вторая фаза П. с. характеризуется таким уровнем развития производительных сил, при котором стало возможным появление сравнительно большого количества избыточного продукта. Это подготовило и обусловило существенную перестройку всей системы социально-экономических отношений. Подавляющее большинство орудий труда в эпоху П. с. принадлежало к числу таких, которые использовались индивидуально. В условиях всё большего обособления, парцелляризации труда, вызываемой усовершенствованием орудий производства и трудовых процессов, всё более увеличивающаяся часть продукта, создаваемого трудом человека, начала переходить в его более или менее полную собственность. "... Самое существенное,- писал К. Маркс об этом периоде истории,- это - парцеллярный труд как источник частного присвоения" (там же, с 419). Процесс этот шёл крайне медленно и постепенно. Ни один человек, ни одна семья на данной стадии не могли существовать, не делясь (причём систематически) продуктами своего труда с другими людьми, с др. семьями, не оказывая им и не получая от них постоянной помощи. Пока отсутствовало требование более или менее точного соответствия между тем, что человек давал другому, и тем, что он от него получил, эти отношения были формой уравнительного распределения. Трудовой способ распределения предполагал эквивалентное возмещение всего человеком полученного (продуктов, услуг и др.), то есть превращение этих отношений из распределительных в обменные. Такой обмен был качественно отличен от возникшего позднее товарного. Но появление его способствовало зарождению обмена, при котором продукт начинает постепенно превращаться в товар. На первых этапах обмен товарами происходил только между членами разных общин. Первоначальной его основой было различие природных ресурсов, находившихся в распоряжении разных общин. В свою очередь, развитие обмена способствовало утверждению трудового способа распределения. Сфера действия последнего расширялась постепенно. Сначала она охватывала в основном лишь избыточный продукт. Затем в неё стал втягиваться и жизнеобеспечивающий продукт. Соответственно сокращалась доля общественного продукта, подлежавшая уравнительному распределению, и сужался круг лиц, внутри которого этот принцип продолжал действовать. Парцелляризация труда имела своим неизбежным следствием утверждение индивидуальной собственности (наряду с которой долго ещё продолжала существовать и общинная), возрастание роли семьи как определённой экономической ячейки и возникновение известного имущественного неравенства между индивидами и семьями. Избыточный продукт начал в своей массе сосредоточиваться в руках немногих лиц, что создавало условия для появления зародышевых форм эксплуатации. Возрастали размеры общин. В их состав теперь нередко уже входили сотни людей. Усложнялась структура общин. Они состояли из нескольких более или менее обособленных подразделений, которые, в свою очередь, могли делиться на части. Укреплялись связи между общинами. Во многих случаях наблюдалось появление более или менее прочных объединений общин, которые нередко оформлялись как союзы родов. Они так же, как и более ранние объединения коллективов, именуются обычно племенами. Численность их могла достигать несколько тысяч чел. Племя теперь, как правило, имело определённую внутреннюю организацию. По-видимому, именно к этой стадии относится возникновение специальных родовых, общинных и племенных органов власти, появление особых должностных лиц (старейшин, вождей). Но это имело место не всегда и не везде. В отдельных случаях должности вождей и старейшин становились наследственными. Переход ко второй фазе П. с. произошёл ещё в эпоху господства присваивающего хозяйства. Но достичь её смогли лишь те охотники, собиратели и рыболовы, которые жили в наиболее благоприятных условиях. Остальные продолжали оставаться на прежней стадии развития. В этом наглядно проявляется неравномерность исторического развития. Но если для племён, живших присваивающим хозяйством, переход ко второй фазе не был исключен, то для тех, хозяйство которых стало производящим, он был совершенно неизбежен. Этнографии не известен ни один народ, занимавшийся земледелием и скотоводством и в то же время относившийся к первой фазе. Данные археологии свидетельствуют, что в ряде мест Ближнего Востока (Северный Ирак, Палестина) переход к земледелию и скотоводству произошёл ещё в мезолите, в 9-7-м тыс. до н. э. К 5-му тыс. до н. э. новая форма хозяйства утвердилась уже во многих районах Юго-Западной Азии (Туркмения, Иран, Анатолия, Сирия) и на Балканах, к 6-5-му тыс. до н. э.- в междуречье Тигра и Евфрата, долине Нила, Центральной Европе. Переход к земледелию и скотоводству был крупнейшим переломом в развитии производительных сил человечества. Он представлял собой подлинную революцию. Если раньше человек лишь присваивал при помощи созданных им орудий пищу, которую находил в готовом виде в природе, то теперь, впервые поставив под свой контроль некоторые природные процессы, он начал её производить, что создало условия и для сравнительно быстрого роста населения. Возникновение земледелия и скотоводства, обеспечив регулярное производство избыточного продукта, сделало возможным, а в дальнейшем и неизбежным переход от доклассового общества к классовому. Все необходимые условия для начала формирования классового общества были созданы к концу второй фазы П. с.. Само становление классового общества было длительным, сложным и противоречивым процессом. Начавшаяся ещё на предшествовавшей стадии парцелляризация труда постепенно идёт к своему завершению. Община постепенно превращается в систему всё более обособляющихся друг от друга домохозяйств. Парная семья трансформируется в моногамную (см. Моногамия). Часто это превращение опосредовано возникновением большой патриархальной семьи. Начинается выделение ремесла, что способствует дальнейшему развитию товарообмена. Углубляется возникшее ещё на предшествующей стадии имущественное неравенство. Зародышевые формы присвоения прибавочного продукта, развиваясь, превращаются в систему отношений эксплуатации. Получают развитие рабство, различные формы кабальной зависимости; свободное население всё в большей степени расслаивается на богатое и знатное меньшинство, иногда именуемое родовой аристократией, и на массу рядовых общинников. Постепенно формируется частная собственность. Зарождаются и обостряются социальные антагонизмы. Начинается становление государства. Одной из форм, в которой это происходит, является военная демократия. Всё более возрастающую роль приобретают войны с целью грабежа. Они в значительной степени ускоряют процесс становления классов и государства. Увеличиваются размеры социальных организмов. Они начинают включать в свой состав десятки и даже сотни тысяч человек. Общины всё в большей степени перестают быть самостоятельными социальными единицами, превращаясь в составные части более крупных организмов, являвшихся одновременно и формирующимися государствами. Всё это в огромной степени способствовало формированию сравнительно крупных этнических общностей - на базе объединения племён возникают народности. Становление классового общества сказывается на общественном сознании. Единая мораль П. с. исчезает, уступая место морали классовой. Возникает право. Расслоение общества находит своё отражение в расслоении (в сознании людей) сверхъестественного мира, в выделении из среды более или менее равных по значениям сверхъестественных существ (демонов, тотемистических предков), нескольких особо могущественных - богов. Окончательно оформившийся с возникновением классового общества политеизм освящает эксплуатацию человека человеком. Первой фирмой идеологии была религиозная идеология. Впервые процесс становления классового общества завершился в двух районах Старого Света - в междуречье Тигра и Евфрата и долине Нила. Шумерская и египетская цивилизации возникли в 4-м тыс. до н. э., в эпоху энеолита (медно-каменного века). Возникновение раннеклассовых обществ в Эгейском бассейне (включая западную часть М. Азии), в долинах Инда и Хуанхэ относится уже к бронзовому веку, к 3-му и 2-му тыс. до н. э. Вопрос о социально-экономической структуре первых раннеклассовых обществ принадлежит к числу дискуссионных. Одни советские учёные считают их рабовладельческими (см. Рабовладельческий строй), другие характеризуют их как общества с азиатским способом производства. По всему земному шару появление классовых обществ связано со временем распространения металлов. Единственное известное исключение - древнее царство майя в Новом Свете (1-е тыс. н. э.). Но переход к металлическим орудиям сам по себе не может превратить данное общество в классовое. Истории и этнографии известны народы, знавшие железные орудия, не говоря уже о медных и бронзовых, но тем не менее не достигшие стадии классового общества. И в том случае, когда эти народы длительное время находились в сфере постоянного влияния крупной системы более передовых, классовых социальных организмов, формирование классового общества с неизбежностью приобретало у них своеобразный характер. Они переходили к более высокой классовой общественно-экономической формации, минуя уже пройденные человечеством в целом стадии развития. Так, например, у славян и германцев формирование классового общества завершилось возникновением феодального строя. Понятие о П. с. как о первой общественно-экономической формации существует только в марксистской науке. Из буржуазных учёных к нему ближе всего подошёл эволюционист Л. Г. Морган в своём "Древнем обществе" (1877) - труде, который был высоко оценен классиками марксизма. Результаты исследований Моргана были использованы Ф. Энгельсом в его книге "Происхождение семьи, частной собственности и государства" (1884). Некоторое время идеи Моргана имели довольно широкое распространение в этнографии, но начиная с конца 19 в. в буржуазной науке о первобытном обществе произошёл резкий поворот к антиэволюционизму. Возникло множество школ и течений, в том числе различные направления диффузионизма - английское (Э. Смит и У. Перри), школа "культурных кругов" в Германии (Ф. Гребнер)и как её дальнейшее продолжение и развитие - "венская культурно-историческая школа" (В. Шмидт), американская "историческая" школа (Ф. Боас), структурно-функциональная школа (Б. Малиновский, А. Р. Радклифф-Браун) и др. Характерной чертой всех этих школ был узкий эмпиризм и крайний антиисторизм, отрицание общих закономерностей и поступательного характера развития общества. В той или иной форме буржуазные исследователи пытались обосновать извечность частной собственности, моногамной семьи, а некоторые - и изначальность религии. Антиэволюционистским направлением является и так называемый культурный релятивизм, который трактует каждую культуру как неповторимую индивидуальную систему, а историю понимает как количественные изменения в рамках уникальной традиции. Выявление несостоятельности узкоэмпирического и антиисторического подхода к изучению первобытного общества вызвало начиная примерно с 50-х гг. 20 в. поиски иных путей. Широкое распространение в буржуазной этнографии получил так называемый неоэволюционизм. Для его сторонников характерен известный отход от крайностей теоретического нигилизма и антиисторизма. Однако подлинно исторический подход им чужд, что можно видеть на примере так называемой теории многолинейной эволюции, развиваемой Дж. Стюардом (США). В основе последней лежит отрицание общих законов развития общества. Вместе с тем среди западно-европейских и американских этнографов и археологов всегда были исследователи (и число их растет), которые признавали единство и поступательный характер развития общества и стремились выявить его закономерности (Л. Уайт, Р. Редфильд, Р. Адамс, Э. Сервис, М. Салинс, Р. Франкенберг и др.). Некоторыми из них были предприняты попытки создать периодизацию истории первобытного ("примитивного") общества. Так, например, Сервисом и Салинсом были выделены следующие "уровни" эволюции: уровень "групп" (bands); уровень племён (tribes) уровень догосударственных объединений возглавляемых вождями (chiefdoms): уровень "примитивных государств". Следующий уровень - империй или архаических цивилизаций - находится уже за пределами "примитивного" общества. Учёные, принадлежащие к этому направлению, не идут дальше своеобразного технологического детерминизма. Однако часть из них по целому ряду вопросов приходит к выводам, близким к марксистским. Лит.: Маркс К., Конспект книги Л. Г. Моргана "Древнее общество", в кн.: Архив Маркса и Энгельса, т. 9, М., 1941; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20; его же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, т. 21; Ленин В. И., Рецензия. А. Богданов. Краткий курс экономической науки, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 4; его же, Государство и революция, там же, т. 33; его же. Письмо к А. М. Горькому. Вторая половина ноября 1913 г., там же, т. 48; Аверкиева Ю. П., Разложение родовой общины и формирование раннеклассовых отношений в обществе индейцев северо-западного побережья Северной Америки, М., 1961; Борисковский П. И., Древнейшее прошлое человечества, М.- Л., 1957; Ефименко П. П., Первобытное общество, 3 изд., К., 1953; Каменный век на территории СССР, М., 1970 (Материалы и исследования по археологии СССР, Ї 166); Косвен М. О., Очерки истории первобытной культуры, 2 изд., М., 1957; Морган Л. Г., Древнее общество..., пер. с англ., 2 изд., Л., 1935; Першиц А. И., Монгайт А. Л., Алексеев В. П., История первобытного общества, 2 изд., М., 1974; Проблемы истории докапиталистических обществ. М., 1968; Проблемы этнографии и антропологии в свете научного наследия Ф. Энгельса, М., 1972; Разложение родового строя и формирование классового общества, М., 1968; Семенов С. А., Первобытная техника, М.- Л., 1957; Семенов Ю. И., Как возникло человечество, М., 1966; его же, Теоретические проблемы "экономической антропологии", в кн.: Этнологические исследования за рубежом, М., 1973; Современная американская этнография, М., 1963; Clark G., World prehistory. A new outline, L., 1969; Herskovits М., J., Economic anthropology. The economic life of primitive peoples, N. Y., 1965; Man the hunter, ed. by R. B. Lee and I. de Vore, Chi., 1968; Prehistoric agriculture, ed. by S. Struever, N. Y., 1971; Sahlins М. D., Stone age economics, N. Y., 1972; Sellnow I., Grundprinzipien einer Periodisierung der Urgeschichte, B., 1961; Service E. R., Primitive social organisation, N. Y., 1962; White L. A., Evolution of culture, N. Y., 1959. Ю. И. Семёнов.
Древняя история	Древняя история изучает в основном рабовладельческий строй, первую в истории человечества классовую общественно-экономическую формацию, основанную на угнетении человека человеком. Основными антагонистическими классами при Р. с. были рабовладельцы и рабы; рабовладельцы и рабы - первое крупное деление на классы (см. В. И. Ленин, Полное собрание соч., 5 изд., т. 39, с. 68). Непрекращавшаяся классовая борьба между рабовладельцами и рабами была движущей пружиной истории рабовладельческого общества, именно эта борьба в конечном итоге определяла облик общества во всех его аспектах (экономику, юридические нормы, быт, нравы, уровень техники и научных знаний, этику, религию, философию, т. е. всю идеологию). Возникший в результате разложения первобытнообщинного строя, Р. с. был таким же этапом во всемирной истории человечества, как предшествовавшая ему доклассовая формация и как следовавший за ним феодализм. Древнейшие рабовладельческие государства возникли на рубеже 4-го и 3-го тыс. до н. э. (Месопотамия, Египет). Р. с. существовал в передовых для того времени странах Азии, Европы и Африки вплоть до 3-5 вв. н. э.; своего высшего развития достиг в Древней Греции и Риме. В период т. н. древней истории (т. е. от разложения первобытнообщинных отношений и до возникновения феодализма) Р. с. был единственной формой классовых отношений, однако рабовладельческие общества сосуществовали со множеством обществ, ещё не вышедших из первобытнообщинного строя, и оказывали на них сильнейшее влияние, способствуя преобразованию их в классовые рабовладельческие общества. Этот процесс характерен для всей древней истории, он завершился образованием огромной Римской империи - самого большого рабовладельческого государства. Ряд народов (германцы, славяне и др.), выступивших на историческую арену после падения Р. с. (после 5 в. н. э.), миновал эту формацию, перейдя из первобытнообщинного строя непосредственно в феодальный. Рабство возникло на поздней ступени развития доклассового общества, когда имущественное неравенство и частнособственнические отношения стали наиболее действенным стимулом классообразования. "До того времени не знали, что делать с военнопленными, и потому их попросту убивали, а еще раньше съедали. Но на достигнутой теперь ступени "хозяйственного положения" военнопленные приобретали известную стоимость; их начали поэтому оставлять в живых и стали пользоваться их трудом... Рабство было открыто. Оно вскоре сделалось господствующей формой производства у всех народов, которые в своем развитии пошли дальше древней общины..." (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 20, с. 185). Одним из важных факторов, стимулирующих процесс классообразования, было скотоводство, т.к. оно легче, чем земледелие, давало устойчивый прибавочный продукт, что приводило к накоплению такого продукта сначала у племени в целом, а затем у отдельных семей внутри племени (скот был всеобщим эквивалентом обмена в древности). Развитие рабовладения в сочетании с обострением противоречий между имущей племенной верхушкой и массой рядовых общинников закономерно привело к возникновению классового рабовладельческого государства. История представляет чуть ли не бесконечный спектр разных форм рабства и типов рабской зависимости, внешне очень различающихся друг от друга в разных обществах и в разные времена. Тем не менее среди этих черт могут быть выделены главные органические черты рабства: 1) раб является собственностью одного хозяина или коллективного владельца (общины, храма, государства); он - одушевлённое орудие труда своего хозяина и результаты его труда, как и он сам, являются собственностью хозяина; 2) раб не имеет собственности на средства производства; 3) раб подвергается эксплуатации путём внеэкономического принуждения. Так, раб, посаженный на пекулий и даже обрабатывающий его путём эксплуатации других рабов, остаётся рабом, ибо и пекулий, и все средства производства, и рабы раба представляют собой собственность рабовладельца, распоряжающегося окончательно и безапелляционно и самим рабом, и всем, чем он владеет. Наряду с этими главными признаками рабства существуют дополнительные, характерные для того или иного периода и общества признаки, исчезающие или появляющиеся, иногда очень яркие и наглядные. Например, юридическое положение раба в обществе или, вернее, степень его бесправия согласно юридическому статусу или обычному праву; бытовое положение раба (наличие или отсутствие семьи и т.д., её права, если они есть); профессия и занятия раба (раб в эргастерии, раб на пекулии и т.п.). Нередко какой-нибудь из этих дополнительных признаков принимается за главный, и тогда понятие "раб" существенно изменяется, получается множество несовпадающих, а иногда противоречащих друг другу дефиниций понятия "раб". Совокупность главных, или базисных, остающихся всегда неизменными признаков в сочетании с дополнительными признаками, меняющимися в зависимости от места и времени, образует скользящую шкалу признаков рабства. В многообразии форм рабской зависимости различают два основных типа рабства: 1) раннее, или патриархальное, рабство, связанное с натуральным видом хозяйства: 2) античное рабство, характерное для обществ с развитыми товарно-денежными отношениями. К патриархальному рабству относится т. н. домашнее рабство (которое нередко определяют как услуги в состоянии рабства и за которым не признают экономической значимости; однако, как правильно указал советский историк Г. Ф. Ильин, этот неверный вывод зиждется на модернизации понятия "домашнее хозяйство"). В древности в "домашнее хозяйство" входило много (за исключением полевых работ) производственных процессов (молотьба, помол зерна, уход за скотом, изготовление молочных и мучных продуктов, доставка воды, заготовка топлива, изготовление керамики и т.п.). Поэтому использование труда раба в "домашнем хозяйстве" свидетельствует не о суженном применении рабского труда в примитивном хозяйстве, а, наоборот, о его широком распространении. Одной из характерных черт патриархального рабства было совместное участие рабовладельца и его раба (или рабов) в трудовом процессе. Античное рабство отличается от патриархального тем, что в большей степени юридически закрепляло экспроприацию личности раба, как это явствует из сравнения римского законодательства с древневосточными судебниками (Законы Хаммурапи, Хеттские законы, Второзаконие). Оба вида рабства (патриархальное и античное) не были однородны. На Западе и Востоке рабство развивалось по одним и тем же законам, и самые разнообразные формы рабства встречаются и на Западе, и на Востоке. В одной и той же стране в одно и то же время обычно сосуществовали разные формы эксплуатации рабов. Как на первом, так и на втором этапах развития Р. с. основные базисные признаки рабства одни и те же, различны лишь их внешние формы. Рабству присущ двойственный характер рабской зависимости и двойственный характер эксплуатации. Причём "... эта двойственность обусловлена... наличием двух экономических секторов в обществе" (Дьяконов И. М., Рабы, илоты и крепостные в ранней древности, см. "Вестник древней истории", 1973, Ї 4, с. 9, прим.). Под разными секторами подразумевается сектор частный [в пределах разных общинных структур - от родовой общины до города-государства (полиса) и даже до более обширного государства, как, например, Египет] и сектор государственный (дворец, храм). При этом на стадии патриархального рабства больший удельный вес имел сектор государственный, на стадии античного рабства - частный. В обоих секторах рабы использовались во всех видах производства - в земледелии, ремесле, строительстве и т.д. Среди этой массы рабов различают два типа: рабы 1-го типа, труд которых строго регламентировался и контролировался администрацией, что лишало их возможности проявить какую бы то ни было инициативу, и которые совершенно не были экономически заинтересованы, т.к. создаваемые ими продукты труда полностью присваивались хозяином, и рабы 2-го типа, которые использовались в основном в сельском хозяйстве, им предоставлялась некоторая доля самостоятельности и даже экономической заинтересованности, что создавало у них экономический стимул. Рабами 2-го типа были рабы на пекулии (иногда с работниками), а также илоты в Спарте, пенесты в Фессалии, коринефоры в Сикионе, гимнесии в Аргосе, лелеги в Карин и др. (по поводу илотов, в частности, существует и иное мнение: некоторые учёные считают, что илоты не были рабами). Метод эксплуатации рабов 2-го типа в известной мере предвосхищал формы феодальной эксплуатации крестьян. Источниками рабства были военнопленные, свободные, попавшие в рабство за долги, рожденные рабами. Для поздней Римской республики и отчасти для Римской империи военнопленные были одним из главных источников рабства. Народы Древнего Востока первыми вступили в стадию Р. с.; в странах Древнего Востока рабовладельческая формация начинается с раннего, или патриархального, рабства (до возникновения товарного хозяйства было ещё далеко). Некоторые страны Древнего Востока (например, Египет времени Нового царства, Месопотамия времени III династии Ура и Старовавилонского царства) развили формы рабства, приближающиеся к античным. В Индии расцвет Р. с. приходится на 5-1 вв. до н. э., в Китае на 5 в. до н. э. - 1 в. н. э., причём и здесь патриархальные формы рабства сосуществовали с античными. Рабство в Греции и Риме также сначала было патриархальным, но быстрые темпы развития ряда государств античного мира способствовали превращению его из патриархального в античное (например, в Афинах), в некоторых же полисах оно надолго оставалось патриархальным (Спарта и др.). Греция 5-4 вв. до н. э., Рим 2 в. до н. э. - 2 в. н. э. представляют собой классические образцы развитого Р. с. Относительно распространения Р. с. существуют и иные точки зрения: одни ограничивают распространение Р. с. исключительно территории Древней Греции и Древнего Рима; другие говорят о параллельном существовании рабовладельческой формации на Западе и азиатского способа производства на Востоке; некоторые утверждают, что азиатский способ производства имел повсеместное распространение; иные возрождают концепцию "вечного феодализма" на Востоке, выдвигавшуюся в 20-30-е гг. 20 в., и др. Эти точки зрения были сформулированы в ходе дискуссии в 60-х гг., однако не нашли достаточного обоснования в исторической литературе. При Р. с. развитие производительных сил шло в основном не за счёт совершенствования орудий производства, а за счёт людей (свободных или рабов), занятых в процессе производства (возрастала специализация занятых в земледелии и ремесле работников, как свободных, так и рабов, повышалась их квалификация). Низкий уровень техники при Р. с. объясняется, во-первых, тем, что источник энергии - мускульная сила животных и главным образом рабов для рабовладельца была бесплатной, во-вторых, отсутствием заинтересованности рабов в развитии и росте производства. Поэтому рабовладельческие производственные отношения из силы, активно содействовавшей развитию производительных сил, сравнительно скоро превратились в тормоз их развития. Орудия труда, которыми рабовладельцы снабжали рабов, как правило, были низкого качества и примитивного типа, т.к. рабы из ненависти к рабовладельцам уничтожали, портили или теряли их, а удельный вес труда свободных постоянно снижался в результате его вытеснения бесплатным рабским трудом. Рабовладельческий способ производства становился экономически невыгодным и в силу этого в конце концов должен был уступить место др. способу производства. Класс рабовладельцев и класс рабов не были однородны; хозяйства рабовладельцев различались как размером недвижимой собственности, так и количеством рабов. Среди рабов огромное большинство использовалось как источник мускульной энергии, необходимой в различных отраслях экономической жизни (землепашестве, скотоводстве, строительных и транспортных работах и др.). Отсутствие статистики в древности не позволяет точно установить численность рабов; известно, что в Греции и тем более Риме количество рабов было велико, например греческий автор Афиней (2 в. н. э.), ссылаясь на писателя 3 в. до н. э. Ктесикла, сообщает, что, согласно переписи 309 до н. э., в Афинах было 400 тыс. рабов на 21 тыс. граждан и 100 тыс. метеков. По общему мнению учёных, эта цифра сильно преувеличена; предполагается, что у богатых афинян, видимо, в среднем было до 50 рабов домашней прислуги, у более бедных - по несколько человек. О многочисленности рабов свидетельствует сообщение Фукидида, согласно которому бегство 20 тыс. рабов из Афин в Спарту во время Пелопоннесской войны (5 в. до н. э.) парализовало почти всё афинское ремесленное производство. После завоевания Эпира Римом в 168 до н. э. было продано в рабство 150 тыс. эпиротов; завоевание Галлии (1 в. до н. э.) Ю. Цезарем сопровождалось продажей в рабство около 1 млн. галлов. По сообщению Плиния Старшего, у вольноотпущенника Цецилия [время правления Августа (1 в. до н. э. - 1 в. н. э.)] было, согласно его завещанию, 4116 рабов. Кроме рабов, использовавшихся в различных отраслях экономической жизни, был также, главным образом в Риме, слой рабов, занимавшихся умственным трудом (рабская интеллигенция - художники, писатели, артисты, воспитатели и др.), - это ранее свободные и превращенные в рабов во время войн римлян в Греции. Этот слой в известной мере способствовал проникновению эллинистической культуры в римское общество. Существовали рынки продажи рабов (в Аквилее, Италия; Танаисе, устье Дона; на о. Делос); на Делосе за сутки продавалось свыше 10 тыс. рабов. В рабских восстаниях (Сицилийские восстания рабов, 2 в. до н. э.; восстание Спартака, 1 в. до н. э.; и др.) участвовали десятки тысяч рабов. Наряду с рабскими восстаниями важное место в период античности занимала борьба в среде свободных - между богатыми и бедными (например, в Риме борьба плебеев с патрициями за гражданские права, движение Гракхов - борьба мелкого землевладения с крупным и др.); причём обе струи этой классовой борьбы редко сливались друг с другом. В среде свободных против богатых боролись промежуточные классы и социальные слои, которые входили в социальную структуру Р. с., - многочисленные свободные крестьяне, являвшиеся полноправными членами общины, ремесленники и др. Обогащаясь или разоряясь, они переходили в класс рабовладельцев или класс рабов. В большинстве греч. и италийских полисов крестьяне были свободны, во многих случаях их закабалению препятствовало законодательство. Кризис полиса и концентрация недвижимого имущества и многочисленных рабов в руках немногих рабовладельцев привели к ухудшению положения мелких свободных производителей, поставив их в разного рода зависимость от рабовладельцев. Рабовладельцы экономически и внеэкономически стремились подчинить этих мелких производителей и эксплуатировать их. Фактически положение "свободных крестьян" (например, в Индии, птолемеевском Египте и др.) мало чем отличалось от положения рабов 2-го типа. В период распространения колоната различия между свободной беднотой и рабами начали сглаживаться, и на позднем этапе Р. с. (в период перехода к феодализму) народные массы выступали более сплочённо против рабовладельцев. Целям закрепления эксплуатации рабов служили аппарат государственной власти, правовые институты, религия и др. формы идеологии. Конкретные типы и формы рабовладельческого государства весьма разнообразны. "... Уже возникает различие между монархией и республикой, между аристократией и демократией. Монархия - как власть одного, республика - как отсутствие какой-либо невыборной власти; аристократия - как власть небольшого сравнительно меньшинства, демократия - как власть народа... Несмотря на эти различия, государство времён рабовладельческой эпохи было государством рабовладельческим, все равно - была ли это монархия или республика аристократическая или демократическая" (Ленин В. И., Полное собрание соч., 5 изд., т. 39, с. 74). Классическим примером демократической рабовладельческой республики считаются Афины 5-4 вв. до н. э.; примером аристократической рабовладельческой республики был Рим республиканского периода, рабовладельческой монархии - императорский Рим, на Древнем Востоке - Египет, Ассирия, Вавилония, Иран и др. У древних авторов (Полибня, Сыма Цяня и др.) дана характеристика основных форм государственной власти. Несмотря на различия внешних форм государственной власти, все государства древности были аппаратом классового господства рабовладельца не только над рабами, но и над малоимущими свободными производителями. Сложившееся при Р. с. право ставило своей целью превращение рабов в собственность рабовладельцев (раб - объект, а не субъект права), охрану с помощью самых жестоких мер частной собственности, политические всевластия рабовладельцев. В развитом рабовладельческом обществе среди высших слоев физический труд считался несовместимым с исполнением гражданских обязанностей. Конфуций, Аристотель, Цицерон и др. считали рабство общественно необходимым институтом, поскольку, как они полагали, есть категории людей, не способных к умственному труду и самой природой предназначенных к рабской зависимости; граждане же должны быть свободны от забот о предметах первой необходимости. Аристотель писал: "... Если бы ткацкие челноки сами ткали, а плектры сами играли на кифаре, то тогда и зодчие, при постройке дома, не нуждались бы в рабочих, а господам не нужны были бы рабы" ("Политика", 1, 2, 5; рус. пер., СПБ, 1911, с. 11). Но некоторые мыслители высказывали и противоположные взгляды: например, Дион Хрисостом (1-2 вв. н. э.) считал, что все люди, в том числе и рабы, имеют одинаковое право на свободу. Типичной формой религиозного мышления при Р. с. был политеизм, что, однако, вовсе не исключало исторической возможности возникновения монотеистических взглядов в определённых исторических условиях (например, установление государственного культа Атона по реформе Эхнатона в Египте в 14 в. до н. э., культ Яхве в Иудее в 1-м тыс. до н. э., христианство в 1 в. н. э. на территории Римской империи). Религиозное мировоззрение при Р. с. было господствующим, однако наряду с ним возникло светское мировоззрение в виде ряда философских учений идеалистического и материалистического направления (в Китае, Индии, Греции и Риме): натурфилософия, стоицизм, платонизм, неоплатонизм, материалистические учения Демокрита и Эпикура и др. В этот период истории человечества возникли художественная литература и её жанры (трагедия, комедия, лирика, эпос и т.д.), историческая литература, театр, были заложены основы естественных наук (математика, астрономия, медицина и т.д.), созданы такие выдающиеся памятники изобразительного искусства и архитектуры, как афинский акрополь (Греция), пирамиды в Гизе (Египет), римский пантеон (Рим), дворец Саргона II в Дур-Шаррукине (Вавилония), ступа в Санчи (Индия), Великая Китайская стена, храмовые комплексы в Карнаке и Луксоре (Египет), Пергамский алтарь (Пергам), "Афродита Мелосская" и "Аполлон Бельведерский" (Греция) и др. Процесс вытеснения Р. с. со всемирной исторической арены феодальной формацией являлся процессом длительным, сложным и мучительным, изобиловавшим множеством разнообразных кровавых конфликтов. Он не был мирной эволюцией или плавным переходом от Р. с. к феодализму. По своему характеру это - революционный процесс, однако его никак нельзя считать "революцией рабов". Классовая борьба при Р. с. достигла большой напряжённости, доказательством тому служат сведения о массовых побегах рабов и рабских восстаниях (Спартака и др.). Гибель рабовладельческого способа производства в конечном итоге была обусловлена его экономической бесперспективностью, ибо непосредственные производители - рабы - не были заинтересованы в поднятии производства. "Античное рабство пережило себя. Ни в крупном сельском хозяйстве, ни в городских мануфактурах оно уже не приносило дохода, оправдывавшего затраченный труд. ... Рабство перестало окупать себя и потому отмерло" (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 21, с. 148, 149). Перерождение рабовладельческой формы эксплуатации в колонат, вызванное экономическими причинами и представлявшее собой длительный процесс, обусловило и перерождение рабовладельцев в феодалов, части рабов - в феодальных крестьян. "Перемена формы эксплуатации превращала рабовладельческое господство в крепостническое" (Ленин В. И., Полное собрание соч., 5 изд., т. 39, с. 75). Эта смена во всемирном масштабе произошла приблизительно в 4-6 вв. н. э. На большей части территории бывшего СССР этот процесс перехода от первобытности совершился в 1-м и начале 2-го тыс. н. э. и привёл к образованию раннефеодальных государств. Но на Ю. страны (в Закавказье, Средней Азии, Причерноморье), в областях, которые были связаны с древними рабовладельческими цивилизациями, он начался ещё в 1-м тыс. до н. э.; там возникли рабовладельческие государства. В Закавказье к рубежу 2-го и 1-го тыс. до н. э. многие племена уже достигли стадии разложения родо-племенного строя и стояли на пороге классового общества. В 8 в. до н. э. территория современной Армении вошла в состав государства Урарту, центр которого находился у озера Ван. Присоединив к своим владениям Южное Закавказье, урартский царь Аргишти I построил здесь несколько опорных городов-крепостей. Одна из них - Эребуни - исследована на холме Аринберд в Ереване, другая - Аргиштихинили - находилась около современного с. Армавир в Араратской долине. Царство Урарту вело с переменным успехом борьбу с Ассирией и с северными кочевниками - киммерийцами и скифами. В 7 в. до н. э., во время нового расцвета Урарту, приобрела большое значение крепость Тейшебаини. Раскопки этой крепости, находившейся на холме Кармир-Блур, близ Еревана, обнаружили много хозяйственных комплексов, склады зерна и вина, сосуды, оружие, украшения и пр. Борьба против урартов способствовала консолидации местных армянских племён, но они были ещё слишком слабы и разъединены, чтобы создать самостоятельное государство. В 6-4 вв. территория их расселения была включена в персидскую державу Ахеменидов, а затем в государство Селевкидов. В это время завершился процесс формирования единой армянской народности; сложились классовые отношения, основанные на рабовладении и эксплуатации зависимых общинников. В конце 4-3 вв. до н. э. образовалось значительное государство Армения Великая, столицей которого стал г. Арташат (основанный около 176 до н. э.) на р. Аракс. Расцвет этого государства относится к концу 2 и началу 1 вв. до н. э., когда царь Тигран II распространил свои владения до Средиземного моря. Но, выступив против Рима вместе с царём Понта Митридатом VI Евпатором, Тигран потерпел поражение, после чего держава его распалась (66 до н. э.) и за ним сохранились только собственно армянской области. В первые века н. э. Армения, возглавлявшаяся царями из парфянского рода Аршакидов, стала объектом борьбы между Римской империей и Парфией. После гибели парфянской державы и ослабления Рима в 3 в. н. э. она попала под власть Сасанидов. В самой Армении в это время шёл процесс разложения рабовладельческих и становления феодальных отношений. Сравнительно рано возникли классовые отношения и зачатки государственности у племён Колхиды и других грузинских племён. Их социально-экономическое развитие было ускорено влиянием греческих рабовладельческих полисов - Фасиса (район Поти), Диоскуриады (Сухуми), Питиунта (Пицунда) и др., возникших на восточном берегу Чёрного моря в 6 в. до н. э. Первые государства на территории Западной Грузии, время образования которых точно не установлено, были недостаточно прочны; в конце 2 в. до н. э. Колхида вошла в состав государства Митридата VI Евпатора, а после его поражения попала в зависимость от Рима, во многих пунктах были размещены римские гарнизоны. В 3 в. н. э. в Западной Грузии усилилось государственное образование лазских племён со столицей в Археополисе (современный Накалакеви). Лазика также была зависима от Рима, а потом от Византии. На рубеже 4-3 вв. до н. э. в восточных районах современной Грузии возникло царство Иберия, возглавлявшееся местной династией и имевшее столицу в Мцхете с мощной крепостью Армазцихе на правом берегу Куры. Иберия была союзницей Митридата VI Евпатора, подверглась в 65 до н. э. нашествию римлян и оказалась затем в вассальной зависимости от Рима. Но царство было всё же достаточно прочным, оно стало впоследствии центром объединения всех грузинских племён и оплотом борьбы против римских, византийских и иранских завоевателей в Закавказье. Племена восточной части Закавказья (территория современного Азербайджана) в 6-4 вв. до н. э. входили в состав державы Ахеменидов. В конце 4в. до н. э. в южной части Азербайджана возникло рабовладельческое государство Атропатена, а в 1 в. до н. э. в северных областях - государство Албания, с центром в г. Кабала (Кабалака). Римские походы в Закавказье, хотя и затронули Албанию, не привели к установлению здесь римского господства. В 3-4 вв. н. э. Атропатена и Албания попали в зависимость от сасанидского Ирана. Степи и полустепи Средней Азии в 1-м тыс. до н. э. были заняты кочевыми скотоводческими племенами, в долинах рек и оазисах жило оседлое земледельческое население. Необходимость создания искусственной оросительной системы стимулировала применение рабского труда, а потребность в организации защиты от постоянных набегов кочевников ускоряла появление государственности в земледельческих районах. Кочевники Средней Азии - саки, массагеты также находились на стадии разложения родового строя. В 6 в. до н. э. Средняя Азия была завоёвана Ахеменидами; в 4 в. до н. э. из состава персидской державы выделились земли в низовьях Амударьи, где образовалось самостоятельное государство Хорезм. В 329 после разгрома ахеменидской Персии Александр Македонский вторгся в Среднюю Азию и, несмотря на сопротивление местного населения (восстание Спитамена в Согде), включил её в состав своей державы. С этого времени началась эллинизация Средней Азии. В конце 4 в. до н. э. основные земледельческие области Средней Азии - Бактрия, Согд, Маргиана - вошли в состав государства Селевкидов, но в середине 3 в. до н. э. они выделились в особое Греко-Бактрийское царство. Расцвет этого государства падает на конец 3 и начало 2 вв. до н. э., когда оно захватило часть Ирана и Северную Индию; но в середине 2 в. до н. э. оно распалось, из него выделился ряд самостоятельных областей, в частности Согд. Кочевые племена тохаров, или юэчжей, разгромившие Бактрию, а также кочевники усуни, хунну и др. создавали во 2-1 вв. до н. э. примитивные государственные объединения (Кангюй и др.), сравнительно быстро распадавшиеся. В середине 3 в. до н. э. возникло новое античное государство Средней Азии - Парфия, которая стала мировой державой, успешно боровшейся с Римской империей. Одна из столиц Парфии - Ниса находилась близ современного Ашхабада и хорошо исследована археологами. Парфянская держава существовала до 3 в. н. э., когда была завоёвана сасанидским Ираном. В 1 в. н. э. на территории Бактрии возникло Кушанское царство, превратившееся в крупную державу. При царе Канишке (начало 2 в. н. э.) оно включало в себя, кроме Бактрии, Согда, Хорезма, Ферганы, также территории современных Афганистана, Пакистана, Северной Индии. Кушаны вели борьбу с Парфией, поддерживали постоянные связи с Римом и ханьским Китаем. Ослабленное в 3 в. н. э. борьбой с Сасанидами, Кушанское царство в начале 4 в. распалось. Это было время кризиса рабовладельческих государств и рабовладельческих отношений в Средней Азии. Господствующими стали различные кочевнические объединения. Важнейшие из них: государство эфталитов (5-6 вв.) и Тюркский каганат (6-8 вв.). Северное побережье Чёрного моря стало в 6-5 вв. до н. э. объектом греческой колонизации, здесь возникли античные города-полисы, в том числе Ольвия на Днепро-Бугском лимане, Херсонес в юго-западном Крыму (современный Севастополь), Феодосия в восточном Крыму и целая группа городов на обоих берегах Керченского пролива (Пантикапей, Нимфей, Фанагория, Гермонасса и др.), уже в 5 в. до н. э. объединившихся в единое Боспорское государство вокруг столицы Пантикапея (современная Керчь). В состав Боспорского царства вошли также некоторые негреческие племена - синды, меоты и др. Населявшие южную часть Крыма племена тавров сумели отстоять свою независимость. Греческие рабовладельческие города были очагами высокой античной культуры, они установили тесные экономические, политические и культурные связи с основным населением северочерноморских степей - скифами и другими племенами Восточной Европы. Скифы, частью кочевники-скотоводы, частью оседлые земледельцы, находились на пороге образования классового общества; их связи с античными городами стимулировали возникновение у них в 4 в. до н. э. собственного государства, охватившего территории от Дуная до Дона. В 3-2 вв. до н. э. скифов потеснили родственные им сарматы, пришедшие в Причерноморье из заволжских степей. Но в Крыму сохранилось скифское государство с центром в Неаполе скифском (около Симферополя). Сарматские кочевые племена также испытали, хотя в меньшей степени, чем скифы, воздействие античных государств и в свою очередь оказали значительное влияние на культуру античных центров Северного Причерноморья. В конце 2 в. до н.э. античные города Северного Причерноморья вошли в состав державы Митридата VI Евпатора, а после его поражения и гибели (63 до н. э.) оказались в сфере влияния Римского государства. Начавшееся в 3 в. н. э. передвижение племён положило конец господству сарматов в причерноморских степях и ускорило упадок античных городов, вызванный разложением рабовладельческих отношений. Причерноморье стало одним из плацдармов для нападений "варваров" на Римскую империю. Античные государства Северного Причерноморья были окончательно разрушены гуннами в последней четверти 4 в. н. э. Лит.: Маркс К., К критике политической экономии. Предисловие, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13; Энгельс Ф., Анти-Дюринг, там же, т, 20; его же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, т. 21; Маркс К., Формы, предшествующие капиталистическому производству, М., 1940; Маркс К. и Энгельс Ф., Об античности, Л., 1932; Ленин В. И., Философские тетради, Полное собрание соч., 5 изд., т. 29; его же, Государство и революция, там же, т. 33; его же, О государстве, там же, т. 39; Общее и особенное в историческом развитии стран Востока, М., 1966; Законы истории и конкретные формы всемирно-исторического прогресса, книга 1 - Проблемы истории докапиталистических обществ, М., 1968; Проблемы докапиталистических обществ в странах Востока, М., 1971; Качановский Ю. В., Рабовладение, феодализм или азиатский способ производства?, М., 1971; Струве В. В., Проблема зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ Древнего Востока, "Изв. Гос. Академии истории материальной культуры", в. 77, М. - Л., 1934; его же, Некоторые аспекты социального развития Древнего Востока, "Вопросы истории", 1965, Ї 5; Тюменев А. И., Передний Восток и античность, там же, 1957, Ї 6; Конрад Н. И., О рабовладельческой формации, в его книге: Запад и Восток, М., 1966; Дьяконов И. М., Общественный и государственный строй древнего Двуречья. Шумер, М., 1959; его же, Проблемы собственности, "Вестник древней истории", 1967, Ї 4; его же, Проблемы экономики. О структуре общества Ближнего Востока до середины II тысячелетия до н. э., там же, 1968, Ї 3, 4; его же, Рабы, илоты и крепостные в ранней древности, "Вестник древней истории", 1973, Ї 4; Утченко С. Л., Дьяконов И. М., Социальная стратификация древнего общества, М., 1971; Дандамаев М. А., Рабство в Вавилонии, VII-IV вв. до н. э., М. - Л., 1974; Степугина Т. В., О способах порабощения в древнем Китае во времена империи Цинь и ранних Хань, в сборнике: Сборник статей по истории стран Дальнего Востока, М., 1952; Ильин Г. Ф., Основные проблемы рабства в Древней Индии, в сборнике: История и культура древней Индии, М., 1963; Коростовцев М. А., Опыт применения системного анализа в исследовании раннеклассовых обществ (Принципы построения модели "раннего рабства"), "Народы Азии и Африки", 1973, Ї 6; Утченко С. Л., Штаерман Е. М., О некоторых вопросах истории рабства, "Вестник древней истории", 1960, Ї 4; Зельин К. К., Исследования по истории земельных отношений в эллинистическом Египте II-I вв. до н. э., М., 1960; Зельин К., Трофимова М. К., Формы зависимости в Восточном Средиземноморье эллинистического периода, М., 1969; Ленцман Я. А., Рабство в микенской и гомеровской Греции, М., 1963; Штаерман Е. М., Расцвет рабовладельческих отношений в Римской республике, М., 1964; её же. Кризис рабовладельческого строя в западных провинциях Римской империи, М., 1957; Утченко С. Л., Кризис и падение Римской республики, М., 1965; Рабство на периферии античного мира, Л., 1968: Блаватская Т. В., Голубцова Е. С., Павловская А. И., Рабство в эллинистических государствах в III-I вв. до н. э., М., 1969; Штаерман Е. М., Трофимова М. К., Рабовладельческие отношения в ранней Римской империи (Италия), М., 1971; Кузищин В. И., Понятие общественно-экономической формации и периодизация истории рабовладельческого общества, "Вестник древней истории", 1974, Ї 3; Slavery in classical antiquity. Views and controversies, ed. by М. l. Finley, Camb., 1960; Westermann W. Z., The slave systems of Greek and Roman antiquity, Phil., 1955; Gelb J. J., From freedom to slavery, Bayerische Akademie der Wissenschaften, Münch., 1972. М. А. Коростовцев.
История средних веков	История средних веков изучает средние века, средневековье, принятое в исторической науке обозначение периода всемирной истории, следующего за историей древнего мира и предшествующего новой истории. Понятие С. в. (лат. medium aevum, буквально - средний век) появилось в 15-16 вв. у итальянских историков-гуманистов (Ф. Бьондо и др.), утвердилось в науке с 18 в. Марксистская историческая наука рассматривает С. в. как эпоху зарождения, развития и разложения феодализма, рубежом между древностью и С. в. считает крушение рабовладельческой Римской империи (условная дата - 476), между С. в. и новой историей - Английскую буржуазную революцию 17 в. Термин "С. в.", возникший применительно к истории стран Западной Европы, употребляется и по отношению к др. регионам мира (хотя эпоха средневековья и время существования в них феодализма не всегда совпадают). Наука, изучающая историю С. в., - медиевистика. Медиевистика (от латинского medius - средний и aevum - век, эпоха), раздел исторической науки, изучающий историю средних веков в Западной Европе (в более широком, но менее употребительном значении - и в других районах мира). Согласно периодизации истории, принятой в марксистской историографии, история европейских стран в средние века имеет хронологические рамки 5 - середина 17 веков и совпадает с эпохой зарождения, развития и разложения феодализма.
История нового времени	Новая история, принятое в исторической науке наименование периода всемирной истории, непосредственно следующего за средними веками и предшествующего новейшей истории (т. е., согласно периодизации истории, принятой в марксистской исторической науке, - период от Английской буржуазной революции 17 в. до Великой Октябрьской социалистической революции 1917 в России).
История новейшего времени	Новейшая история, согласно периодизации всемирной истории, принятой в марксистской исторической науке, эпоха, начальной вехой которой является Великая Октябрьской социалистическая революция 1917 в России.