Российская наука: нам бы просто на ногах удержаться
29 февраля, 2016
Когда заканчиваются деньги на науку, о переходе на новый технологический уклад лучше не говорить.
В конце января президент России Владимир Путин провел заседание Совета по науке и образованию, вызвавшее волну дискуссий в научном сообществе. Самой острой темой для них стало возможное сокращение финансирования различных научных организаций. Конечно, напрямую о сокращении выделения денежных средств никто не говорил. Ученые просто послушали президента и сделали соответствующие выводы сами.
«Отмечу, что сегодня в России более 150 сильных государственных научных институтов, центров, вузов, которые вносят заметный вклад в мировую и отечественную науку. На них приходится подавляющая часть, примерно 70 процентов, всех патентов, которые выделяются на территории нашей страны, — заявил Владимир Путин. — 80 процентов высокоцитируемых работ. Их разработки востребованы реальным сектором экономики, а исследования, как я уже говорил, активно цитируются за рубежом».
«Вместе с тем полторы сотни — это лишь 10 процентов всех государственных образовательных и научных организаций. Конечно, возникает вопрос: а где остальные-то, как там обстоят дела, как они работают? — строго спросил президент. — Подчеркну, ресурсы, которые выделяются на науку, должны получать сильные исследовательские коллективы, способные создавать прорывные технологии по наиболее важным для страны направлениям, конкурировать с ведущими мировыми центрами. Именно в такой логике надо выстроить финансирование работ по приоритетам научно-технологического развития страны. Прошу правительство разработать эффективные механизмы, в том числе на проектной основе».
Сегодня в России работают более 600 различных ведомственных институтов и университетов, научных организаций. И «эффективные механизмы» работы с ними, в свете высказывания президента, могут привести к их значительному сокращению. Чем это обернется, в конце концов? Как это скажется, в частности, на новосибирском Академгородке?
В День науки, 8 февраля, в Новосибирске обсудили приоритетные направления развития науки, финансирование научных организаций, их эффективность и перспективы, которые могут ожидать научные организации Академгородка и Новосибирской области.
Если кратко, то результаты встречи можно описать с помощью цитаты председателя СО РАН академика Александра Асеева: «Возьмите новосибирский Академгородок: он превратится в депрессивный район, если там останется только часть институтов».
Но пока у ученых все еще есть надежда, что серьезного сокращения произойти не должно, потому что это приведет лишь к катастрофическому упадку науки (которая и так сейчас переживает далеко не лучшие времена) и никоим образом не сможет ускорить развитие этой сферы:
«Если посмотреть с формальной точки зрения, то средства на науку, заложенные сегодня в бюджет, соизмеримы с теми, что мы получали в прошлом году. Но время сейчас тревожное, потому решения могут быть приняты любые — в том числе и о сокращении финансирования. Впрочем, пока у меня еще есть убеждение, что серьезного, заметного сокращения быть не должно. Хотя бы потому, что дальше сокращать невозможно, наука и так у нас значительно недофинансируется, — считает д. ф.-м. н., советник председателя Сибирского отделения РАН Геннадий Сапожников. — На Совете при президенте говорили еще и о том, что необходимо укрупнять научные учреждения. Чтобы их было, образно говоря, не тысяча, а 100-150. Но наука не терпит монополизма, ей нужна конкурентная среда. Совсем не факт, что собранные в одном месте очень сильные коллективы будут эффективно работать и развиваться вне конкурентной среды. Сегодня же даже в относительно слабых институтах есть мощные коллективы, которые при соответствующей поддержке способны выходить на требуемый уровень научных разработок».
Если вернуться к Совету по науке и образованию, то единственным, кто попытался там спорить с точкой зрения Владимира Путина, был президент РАН академик Владимир Фортов. Его точка зрения близка точке зрения ученых нашего Академгородка. Он считает, что «задачи надо ставить для всех ученых страны, а не для так называемых ведущих организаций». В противном случае можно добиться того, что без работы останется масса квалифицированных специалистов. Ну, или по крайней мере — без работы в России. Так называемую «утечку мозгов на Запад» еще, к сожалению, никто не отменял. Как говорится, страна, которая не хочет кормить свою науку, будет кормить чужую.
Да и сам государственный подход к выделению «ведущих и ведомых» академик также раскритиковал: «Ведущие и ведомые… это к фундаментальной науке трудно применимо в принципе, хотя бы потому, что критерии выбора носят сугубо формальный и предельно бюрократический характер и никак не отражают природу научного творчества». Но прислушаются ли к ученым те люди, которые по распоряжению президента будут заниматься разработкой «эффективных механизмов»? Вопрос открытый.
На самом деле, и в Новосибирской области (наукоград Кольцово, например), и в Академгородке достаточно и научных разработок, на которые стоило бы обратить внимание, и достижений, которые сложно не заметить: в медицине, в клеточных технологиях, в фармакологии. Институты, которые работают в этих сферах, высоко котируются на федеральном уровне. По крайней мере, пока.
Мы не видим смысла всерьез рассуждать о важности науки для экономики страны. Особенно в кризис. Потому что отчего-то нам кажется, что это и так понятно и очевидно. Приведем лишь два, на наш взгляд, интересных момента.
В прошлом номере «Новой Сибири» вышло интервью с управляющим партнером DSO Consulting Сергеем Дьячковым («Как падают большие шкафы»). Сергей — наиболее последовательный «кондратьевец» в Новосибирске. А «по Кондратьеву» любой выход из кризиса — это одновременно и переход на новый экономический уклад:
«Драйверами кондратьевского цикла являются абсолютно новые продукты, производства новых товарных групп. В качестве примера на своих лекциях я всегда показываю мобильный телефон. Что такое пятый «кондратьев»? Это IT, процессор Intel 4004, Microsoft, чья история началась в 1975-м, Apple — в 1976-м. Ну и, наконец, портативный сотовый телефон Motorola DynaTAC, первый звонок по которому был сделан 3 апреля 1973 года. Вот это и вытащило экономику. Почему? Потому что новый товар создал новое потребление, новые рабочие места (в том числе в подрядных и смежных сегментах), новую налоговую базу», — говорил в интервью «Новой Сибири» Сергей Дьячков.
Четвертый «кондратьев» — это развитие нефтехимии и автомобилестроения, третий — электричество. Шестым, по мнению экспертов, могут стать медицина, биотехнологии. Но возможно ли создать новый продукт, сделать резкий рывок и перейти на новый технологический уклад без науки? Попробуйте ответить на эти вопросы сами. Такое вот домашнее задание от «Новой Сибири».
Момент второй. В июне этого года в Новосибирске пройдет очередной «Технопром». Форум, который в первые годы существования вызывал сомнения и ехидные замечания всяких скептиков, неожиданно превратился в заметную на федеральном уровне площадку (возможно, во многом этому способствовало председательство на форуме зампреда правительства РФ Дмитрия Рогозина).
И, по словам губернатора Новосибирской области Владимира Городецкого, в этом году «в фокусе внимания окажутся разработка, внедрение и продвижение технологий, способных обеспечить глобальное лидерство в России по не менее пяти-семи отраслям шестого технологического уклада». «Возобновление активной кооперации между наукой и реальным сектором экономики — важнейшая задача «Технопрома», — подчеркнул глава области.
Конечно, ожидания того, что Россия неожиданно станет «глобальным лидером» по нескольким отраслям шестого технологического уклада, выглядят несколько наивными. Хотя бы потому, что у нас и с пятым-то технологическим дела обстоят не очень. Рассуждая о возможных технологических прорывах, «Новая Сибирь» еще в 2013 году ставила под сомнение перспективы перехода на новый уклад в ближайшие годы («Прямо не догнать, давайте срежем», «НС» № 47 от 22 ноября 2013 года):
«Россия только тогда будет претендовать на место в мировой гонке технологий, когда научные разработки будут превращаться в промышленные за короткое время. Если же смотреть, как все идет при нынешней структуре власти и нынешней экономике, не очень-то верится в большие прыжки из четвертого технологического уклада в шестой».
Напомним еще раз, об этом мы писали три года назад. Тогда и трава была зеленее, и доллар ниже, и нефть дороже, и не было опасений, что количество научных организаций из-за сокращения финансирования может уменьшиться в десять раз.
О каких прыжках может идти речь сейчас? Нам бы просто на ногах удержаться.