Людмила Огородова о проекте нового закона о науке
17 февраля, 2016
Теги: Минобрнауки; Интервью; Москва
Людмила Михайловна, чем вызвана необходимость разработки проекта федерального закона с рабочим названием «О научной, научно-технической и инновационной деятельности в Российской Федерации»?
— Первая и, пожалуй, самая главная причина — за последние 20 лет, прошедшие с момента принятия Федерального закона «О науке и государственной научно-технической политике» (N 127-ФЗ от 23.08.1996), изменилась система общественных отношений в этой сфере. Я имею в виду не только Россию, процессы изменений происходят во всем мире. Появились глобальные производственные цепочки, тысячекратно ускорился обмен знаний и, как следствие, изменилась скорость их практического освоения от идеи до ее воплощения в продукте, услуге, зачастую принципиально меняющем наше существование, проходит крайне мало времени. Меняется главный ресурс экономики от сырьевой эпохи мы переходим к эпохе идей и безлюдных производственных технологий. Этот глобальный процесс технологического развития фактически определяет новую роль науки науки как «ядра» экономического развития, национальной независимости, вообще уровня значимости и конкурентоспособности нации в мире. Способность генерации, передачи, практического освоения идей, умение создавать и управлять интеллектуальным капиталом, талант создания востребованных миром технологий и продуктов, умелого распоряжения ими для решения задач национального развития становится ключевым фактором устойчивости государства.
Творческие и талантливые люди, способные формировать новое знание, активные ученые, способные найти способы его применения, инженеры, способные довести это до реальной технологии и продукта, наконец, новаторы, обладающие талантом довести этот продукт до общества, — это источник развития и роста нации. Следует подчеркнуть роль новаторов их задача не менее сложна, чем задача ученых, ведь они не только создают новый продукт, но и обеспечивают его продвижение в обществе, формируют новую культуру потребления, основанную на научном знании.
Концептуальные же положения действующего «закона о науке» формовались в совершенно других условиях — условиях становления новой экономики России, где идеи отнюдь не были ключевым фактором развития. В эту эпоху наука отчасти оказывалась на периферии экономических отношений, и важнейшей задачей была задача ее сохранения. Фактически речь шла о «консервации» исторически сжившейся «советской науки». В этой концепции не было место для технологий, и никоим образом не затрагивался вопрос практического освоения результатов исследований и разработок, то есть вопрос инноваций. Отдельные фрагменты, связанные с регулированием инновационной деятельности, в законе появились много позже в 2011 году, спустя 15 лет.
Второе, о чем следует сказать, — невероятно быстрое развитие международной научно-технологической системы, глобализация исследовательских процессов приводят к тому, что мы наблюдаем не только процесс динамичного обновления и унификации национальных норм, но впервые — появление наднационального регулирования. Это обусловлено глобализацией исследовательских коллабораций, необходимостью ответов на глобальные вызовы, с которыми будут сталкиваться исследовательские комплексы стран. Такие акты, создающие правовую базу науки, есть и в странах-членах ЕС, и в США: US-EU Agreement for Scientific and Technological Cooperation, EU and US agree to cooperate on environmental research and ecoinformatics .
Для России отражение глобальных трендов изменения регулирования в таких условиях состоят в смещении акцента от управления организациями к управлению исследовательскими проектами, от жесткой постановки задач к «мягкому» управлению творческой активности через систему приоритетов.
В этом смысле и по моделям организации исследований и разработок, и по инструментам их поддержки национальное законодательство выглядит достаточно архаичным, а в отдельных элементах несовместимым даже в части терминологической со складывающейся системой междурядных правоотношений. Преодоление архаичности и несовместимости это важнейшая задача, которая должна быть решена при разработке законопроекта. Кстати, следствием усиливающегося разрыва было резкое падение доли российского «научного продукта» в мире, снижение доли публикационной активности.
Только в 2014 2015 годах мы смогли преодолеть этот негативный тренд и после падения доли публикаций до 2,09% вышли на устойчивый рост, достигнув в 2015 году 2,28%.
Это что касается сферы фундаментальной науки, а в части прикладных исследований, разработок нам еще это предстоит.
Третья проблема, о которой стоит сказать, — проблема системности регулирования. Сейчас нормы, определяющие функционирование исследовательских организаций, инноваций, ученых, территорий с высоким научно-техническим потенциалом рассредоточены более чем в 25 законодательных актах: Налоговом и Бюджетном кодексах, законе о наукоградах можно долго перечислять. Современное законодательное поле не систематизировано, фактически его можно назвать фрагментарным регулированием. Эта фрагментарность препятствует реализации «жизненного цикла» идей. Да и сам базовый закон тоже по сути стал достаточно бессистемным правовым актом — в него внесено за период его действия более 30 изменений. В результате отдельные части излишне детализированы, например, вопросы присуждения ученых степеней, а какие-то вопросы — оценка результативности научных организаций, правовой статус экспертных организаций — остались вне нормативного поля. Безусловно, все это не позволяет сформировать компактную, эффективную и комфортную для творческих людей национальную научно-технологическую систему, сделав науку действительно «ядром» национального развития и позиционирования в мире.
Часть норм, предлагаемых в проекте концепции нового закона, дублирует нормы, содержащиеся в 127-ФЗ. Предполагается, что новый закон в будущем заменит действующий «закон о науке»? Если так, в чем принципиальное отличие разрабатываемого нормативного акта?
— Новеллы законопроекта следуют из основной идеи — наука, научное и техническое творчество как источник социально-экономического развития и обеспечения национальной безопасности.
Десятилетия научные организации были встроены в модель, в которой науке существовать было затруднительно — в первую очередь это и архаичные, некомфортные для осуществления научной, научно-технической, инновационной деятельности формы бюджетных учреждений. Посмотрите на все изменения законодательства, например 217-ФЗ, который делает исключения и предоставляет свободу научным и образовательным организациям учреждать малые предприятия. Но мы понимаем, что создание малых компаний — неотъемлемая часть научного процесса. Тем не менее, мы расцениваем это право не как естественную необходимость, а как некоторый специальный механизм, и для решения этой задачи потребовались специальные оговорки в законодательстве. Другой пример — законодательство о проведении конкурсов, безусловно, важное и необходимое при осуществлении госзакупок, но явно дискомфортное для приобретения уникального научного оборудования. Ввоз вывоз материалов для научных исследований также не может быть в рамках стандартных процедур. Наука — она всегда уникальна, неповторима и не может нормально существовать в рамках стандартной логики бюджетных отношений.
Постепенное ослабление «давления» на науку, безусловно, важно, но перед нами стоит более амбициозная задача — резкое увеличение продуктивности и акселерации всей научно-технологической системы, решить которую малыми шагами и точечными коррективами законодательства невозможно. Поэтому нормы закона определят новые формы организации исследовательской деятельности, новые инструменты ее поддержки, основанные на принципе свободы научного творчества, дерегулирования и развития системы саморегулирования, основой которой должна стать экспертиза и репутация исследователя, исследовательской организации.
Вторая важная задача: закон закрепит новую модель управления в сфере науки, технологий и инноваций на всех уровнях — от конкретной организации до муниципалитета, субъекта Федерации и государства в целом. Компактная, современная и высокотехнологичная система управления, построенная на информационных системах, отказ от системы «отчетности» и переход к системе управления результатами, модель «мягкого» государственного управления через систему приоритетов — все эти вопросы найдут отражение в законопроекте. Одновременно будут предложены и новые организационные модели, создающие возможности формирования научных холдингов для решения масштабных национальных исследовательских задач, координации на территориях интенсивного научно-технологического и инновационного развития.
При этом если в регулировании исследовательской и инновационной деятельности стоит задача реализовать принципы дерегулирования и диспозитивные нормы, оставляющие максимальную свободу исследовательским коллективам и организациям, то в отношении системы управления, напротив, будет реализован императивный подход, устанавливающий необходимые полномочия и не допускающий их расширительного толкования.
Третий важный аспект — он тоже следствие идеи науки как «ядра» социально-экономического и общественного развития — формирование новых инструментов влияния науки на общество. В законопроекте появятся совершенно новые статьи, формирующие пространство для развития научно-популярной деятельности, инструменты увеличения восприимчивости общества к инновациям, влияния на образовательную систему.
И, пожалуй, самое главное в идее закона — это не закон об «изолированной» системе науки и ее отношениях с государством, это — закон о творческих людях.
В толковом словаре Ожегова «творчество» определяется как создание новых по замыслу культурных и материальных ценностей. В этом смысле получение новых знаний, поиск их практического применения, создание и продвижение нового продукта — все, что мы привыкли называть научной, научно-технической и инновационной деятельностью, все это из одного источника — творчески активного человека. И для того чтобы именно такое творчество в широком смысле стало механизмом и одновременно ресурсом развития, исходят все положения законопроекта.
То есть закон определяет, как и с помощью каких инструментов могут быть организованы и поддержаны творческие проекты, как могут быть построены организации науки — места особой концентрации творческого потенциала. Каковы принципы доступа к инфраструктуре и научно-технической информации. Какова ответственность государства за создание среды, комфортной до реализации творческого замысла. Наконец, как строится в этих условиях карьера творческого человека, где бы он ни работал — в научной организации или в производственной, в малом предприятии. Свобода выбора наилучшей траектории реализации — это задача законопроекта, которая будет решена, поскольку мы охватываем все аспекты деятельности — от идеи до ее воплощения в продукте.
На мой взгляд, это очень важно — системность подхода в регулировании позволяет преодолеть ощущение неопределенности карьеры, позволяет видеть ученому способы самореализации — от собственных идей до участия в масштабных проектах, приоритетах, инициированных для ответа на глобальные вызовы.
Не слишком ли зарегулирует разрабатываемый правовой документ, вопреки декларации о снижении административной нагрузки, отношения в сфере научной, научно-технической и инновационной деятельности?
— Безусловно, сфера науки и технологий, сфера инноваций — наиболее деликатные области, где вопрос излишнего регулирования не просто вреден, а опасен. И чем менее устоявшимися являются такие взаимоотношения в обществе, чем меньше практики правоприменения, тем более опасно вторгаться в них правовыми инструментами.
Именно поэтому объем регулирования непосредственно инновационной деятельности в законопроекте достаточно ограничен — в России не сформировалось устойчивой системы отношений в этой области. Именно поэтому мы стремились избежать здесь излишних норм, рассматривая инновационную деятельность как логичный и важный элемент взаимодействия науки, бизнеса общества, но в большей степени реализуемый через самоорганизацию соответствующих отношений.
Однако неполнота норм, правовые пробелы — тоже недопустимы. Система отношений должна описываться полностью, иначе она не является системой, способной создавать нужный продукт для общества. Продуктом научно-технологической системы являются новые знания, механизмы их распространения и освоения, созданные высокотехнологичные продукты и услуги. Поэтому перед нами стоит сложная задача — найти «золотую средину» — обеспечить полноту правового регулирования и одновременно избежать излишних, ограничивающих норм.
Что касается вашего вопроса, вы говорите об «административной нагрузке» — а это нечто иное, чем правовое регулирование. Административная нагрузка у нас обусловлена тем, что сегодня управление наукой со стороны государства реализуется как управление сетью подведомственных учреждений, со всеми вытекающими отсюда административными процедурами — гипертрофированными ограничениями в управлении имуществом, в управлении финансовыми ресурсами, наконец в управлении результатами. Фактически вместо поощрения и стимулирования научной, научно-технической, инновационной деятельности мы управляем организациями. И снижение или даже, сказать смелее, — отказ от сложившейся административной системы управления возможен только через создание системы правил, норм, по которым живут ученые, научные коллективы, лаборатории, организации, наконец, консорциумы таких организаций.
Система прозрачных и простых правил, то есть норм, регулирующих деятельность, — неотъемлемая часть изменения системы управления исследованиями и ухода от «административной нагрузки».
Каковы сроки подготовки и утверждения концепции закона и, далее, разработки самого законопроекта? Предполагается ли привлекать в работе над ними научную общественность, и в каких формах?
— 2016 год всецело будет посвящен разработке концепции законопроекта. В конце прошлого года мы разослали проект концепции на согласование в федеральные органы исполнительной власти. Этот формальный процесс согласования сопровождается большой параллельной работой с общественностью, с ведущими учеными, Советом по науке при Минобрнауки России, Российской академией наук, институтами развития. Основной площадкой обсуждения является Государственная Дума — именно по предложению министра Дмитрия Викторовича Ливанова председатель Государственной Думы Сергей Евгеньевич Нарышкин принял решение о формировании в законодательном органе власти специальной рабочей группы. Совсем недавно решением Сергея Евгеньевича расширен и обновлен ее состав.
Обсуждение отдельных разделов, структуры законопроекта велось и ведется на самых разных площадках. В частности, когда мы еще только приступили к работе над концепцией, структура законопроекта была представлена и одобрена на открытом заседании Комитета Госдумы по науке и наукоемким технологиям, который прошел в президиуме Российской академии наук. В апреле концепция будет обсуждаться вместе с профильным комитетом Госдумы в Сколкове.
Какие новые правовые механизмы появятся в результате принятия этого закона и как они повлияют на развитие национальной научно-технологической системы, российской экономики в целом?
— Совершенно правильный вопрос. Вы знаете, что Президентом Российской Федерации дано поручение о разработке Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации на долгосрочный период. Именно стратегия определит задачи, структуру организации, механизмы и инструменты научно-технологического и, соответственно, экономического и общественного развития России, в основе которых лежит наука, новые знания, способы их практического освоения. То, что разработка концепции законопроекта и, впоследствии, самого законопроекта тесно связаны с разрабатываемой стратегией, — не случайность. Именно новый закон о научной, научно-технической и инновационной деятельности в Российской Федерации должен создать новую систему правил и общественных механизмов, необходимых для реализации стратегии.