Филология мертвых языков

Филология мертвых языков является областью, в которой сотрудничество археологии и филологии проявилось еще в 30-х годах XIX в., когда классическую археологию считали «посредствующим орудием в руках филолога» [Жебелев, 1923: с. 158]. Он видел ее главную задачу во внимательном рассмотрении отношения форм и содержания художественных произведений к мифологии и поэзии, к их «духу и мысли» [Жебелев, 1923: с. 159].
И хотя в настоящее время классическая археология выделялась из классической филологии, родственные связи сохранились, причем достаточно прочные. Без филологической основы археолог-классик не может ступить и шагу, тем более, что ему постоянно приходиться иметь дело с письменными источниками. Вместе с тем и работа филолога будет неполной, если он останется в стороне от археологического материала [Жебелев, 1923: с. 159]. В этом проявляются двусторонние связи между археологией и филологией. Так, изображения на скифских сосудах, возможно, и остались бы обычными житейскими сценами, если бы не «история» Геродота, сопоставление с которой привело к предположению о том, что на них изображены сюжеты из легенд о происхождении скифов [Раевский, 1977: с. 21, 31, 35]. Археологи довольно часто пытались согласовать свои взгляды с языковедческими данными. Так, Монтелиус, исходя из смены топонимов в Средней Европе, считал возможным проследить продвижение германцев и связать с ними северные мегалитические могилы. О. Шредер в своей работе «Сравнительное языкознание и доистория» пытался проложить мост между словами праязыка и археологическими древностями. При этом он попытался доказать, что наиболее ранние данные о поселении индогерманцев в Средней Европе относились к неолиту [Монгайт, 1973: с. 37]. Археологи неоднократно пытались согласовать свои выводы с языковедческими данными, при попытках обоснования времени возникновения индоевропейского единства. Наиболее важной в этой области была работа Г.Чайлда [Chielde, 1926].