Политэкономия

Политэкономия как теоретическая основа экономических наук с самого начала заявила о себе как о части естественной науки, как о сфере познания, полностью свободной от моральных ограничений, от моральных ценностей. Начиная с Адама Смита она начала изучать экономические явления вне морального контекста. То есть политэко­но­мия якобы изучала то, что есть , подходила к объекту независимо от понятий добра и зла. Она не претендовала на то, чтобы говорить, что есть добро, что есть зло в экономике, она только непредвзято изу­чала проис­ хо­дящие процессы и старалась выявить объективные за ко ны, по­добные законам естественных наук. Отрицалась да же принадлежность политэкономии к «социальным наукам».
* Заметим, что этот дуализм западной политэкономии (одно из выражений дуалистичности всего мироощущения Запада) в принципе отрицался русскими социальными философами и экономистами. В попытке разделить этику и знание в экономике Вл. Соловьев видел даже трагедию политэкономии . По сути, русские философы отрицали статус политэкономии как науки .
* Очевидно, однако, что эта область зна­ния, претендовавшая быть естественной наукой, на самом деле тесно связана с идеологией (в «Археологии знания» М. Фуко берет политэкономию как самый яркий пример знания, в которое идеология вплетена неразрывно). В то же время это наука не экспериментальная, она основывается на постулатах и моде­лях. Поскольку политэкономия связана с идеологией, неизбежно сокрытие части исходных по­сту­латов и моделей. Действи­тель­но, «забвение» тех изначальных по­стулатов, на которых базируются ос­новные экономические модели, пришло очень быстро. И сегодня для того, чтобы как-то со­отнести эконо­мические модели с ценностями, идеала­ми, видением мира и человека, приходится произвести целое исто­ри­ческое исследование по реконструкции исходных постулатов и моделей (Фуко называет этот поиск «археологией»).
* Сегодня задачей любого мыслящего человека яв­ля­ется демистификация моделей и анализ их истоков. Мы должны пройти к самым основаниям тех утверждений, на которых они бази­руются, и к кото­рым мы привыкаем из-за идеологической обработки в школе и в сред­ствах массовой информации. И окажется, что мно­гие вещи, которые мы воспринимаем как естественные, основы­вают­ся на наборах аксиом, вовсе не являющихся ни эмпирическими фактами, ни данным свыше откровением. Попытаемся же проследить развитие основной модели политэкономии, ее эво­лю­цию в соответствии с изменением научной картины мира в науке за пос­лед­ние 200 лет. То есть попытаемся сле­довать действи­тель­но науч­ному знанию, а не его идеоло­гиче­ским интерпретациям.
Политэкономия и хрематистика
* Аристотель сформулиро­вал основные понятия, на которых бази­ру­ет­ся сегодня видение хозяйства. Одно из них экономика , что означает «ведение дома», домо­строй, матери­аль­ное обеспечение экоса (дома) или полиса (го­ро­да). Эта деятель­ность не обязательно сопряжена с движением денег, ценами рынка и т. д. Другой способ производства и ком­мерческой деятельности он назвал хрематистика (рыночная эко­но­мика). Это изначально два совершенно разных типа дея­тельности.
* Эконо­ми­ка — это произ­вод­ство и коммерция в целях удовлетворения потреб­ностей (даже если речь шла о порочных потребностях). А хре­ма­тистика — это такой вид производственной и коммерческой дея­тель­ности, который нацелен на накопление богатства вне зависимости от его использования, т. е. накопление, превращенное в высшую цель деятельности. Это считалось и счи­та­ется в любом традиционном обществе вещью необъяснимой и ненор­маль­ной. Хотя в древности доминировала именно эко­номика, существовала и неко­то­рая аномалия, был тип людей, который дейст­во­вал ради накоп­ле­ния. А человек с органичным восприятием мира справедливо счи­тал, что на тот свет богатства с собою не возьмешь, зачем же его копить. М. Вебер пишет о протестантской этике:
* «Summum bonum [высшее бла­го] этой этики прежде всего в наживе, во все большей наживе при пол­ном отказе от наслаждения, даруемого деньгами… эта нажива в такой степени мыслится как самоцель, что стано­вит­ся чем-то трансцендентным и даже просто иррациональным по от­ношению к «счастью» или «пользе» от­дельного чело века. Теперь уже не приобретательство служит человеку средством удовлет­во­ре­ния его материальных потребно стей, а все щест­во­вание человека направлено на при об ретательство, которое становится елью его жизни. Этот, с точки зрения непосредственного восприятия, бес­­смыс­лен­ный переворот в том, что мы назвали бы «естественным» по­ряд­ком вещей, в такой же степени является необходимым лейт­мотивом ка­питализма, в какой он чужд людям, не затронутым его веянием».
* Отметим очевидную вещь, которая замечательным образом была стерта в общественном сознании с помощью идеологии: рыночная экономия не является чем-то есте ственным и универсальным. Напротив, естественным (нату­ ральным) всегда считалось именно нерыночное хозяйст во, хозяйство ради удовлетворения потребностей — потому-то оно и обозначается понятием натуральное хозяйство . Странно, что этого отражения сущности в языке как будто не замечают.
* Рыночная экономика — недавняя социальная конструкция, возникшая как глубокая мутация в очень специфической культуре. Рынок представлен идеологами просто как механизм информационной обратной связи, стихийно гулирующий производство в соответствии с общественной потребностью через поток товаров. То есть как механизм контроля, альтернативный плану. Но дихотомия «рынок-план» несущественна по сравнению с фундаментальным смыслом понятия рынок как общей метафоры всей западной цивилизации.
* Как возникло само понятие рыночная экономика? Ведь рынок продуктов возник вместе с первым разделением труда и существует сегодня в некапиталистических и да же примитивных обществах. Рыночная экономика возникла, когда в товар превратились вещи, которые для традиционного мышления никак не могли быть товаром: деньги, земля и человек (рабочая сила). Это — глубокий переворот в типе рациональности, в метафизике и даже религии, а отнюдь не только экономике. Сегодня мы сви детели четвертого важнейшего шага в этом направлении — в товар превращаются формы жизни, генетический материал, прежде всего культурных растений [15] .
* Когда Рикардо и Адам Смит, уже освоившие достижения науч­ной ре­волюции и пережившие протестантскую Реформацию, заложили основы полит­экономии, она с самого начала создавалась и развивалась ими как наука о хрематистике , наука именно о той эко­но­мике, которая нацелена на производство богатства (в западных языках политэкономия и хрематистика даже являются синонимами). Уже здесь источник подлога, поскольку политэкономия в принципе не изучает и не претендует на изучение экономии, то есть того типа произ­вод­ства, того типа экономической деятельности, который сущест­во­вал в СССР. Термин «политэкономия социализма», строго говоря, смысла не имеет. Видный современный экономист и историк экономики И. Кристол утверждает: «Экономическая теория занята изучением поведения людей на рынке. Не существует некапиталистической экономической теории».
* Какие же модели и метафоры почерпнула из науки политэкономия, формулирующая фундаментальные экономические модели?
С. Г. Кара-Мурза «Идеология и мать её наука«

 Политэкономии всегда придавалось огромное значение в советской археологии [Равдоникас, 1930: с. 15-17]. Недаром одним из отправных тезисов советской археологии «было признание производительных сил и производственных отношений в качестве движущих сил исторического процесса, понимание социально-экономической системы в качестве определяющего фактора истории» [Массон, 1976: с. 15].