Гуманитарно-исторические основания археологии

Для обоснования вывода о гуманитарно-исторических основаниях археологии  на том участке временной траектории, где письменные источники отсутствуют, обычно выдвигаются следующие доводы:
а) необходимость прослеживания истории вглубь первобытности;
б) неизбежность ограничения средств познания бесписьменной истории археологическими источниками;
в) объективность вещественных источников по сравнению с письменными источниками;
г) превосходство археологических источников над другими по полноте и адекватности отражения;
д) возможность полных реконструкций по одним вещественным источникам.
Эта точка зрения выдвигалась и обосновывалась, как эволюционистами, так и представителями марксистской археологии. Обоснование ее представлено и у С.Пиггота, который упоминая о бесписьменных народах, пишет о том, что «археологический подход – единственно возможный для получения прямой информации» [Piggott, 1959:2].
В России изначально данная тема обсуждалась в двух аспектах:
а) археология единая с историей наука;
б) самостоятельная историческая наука;
До Октябрьской революции за нераздельное изучение вещественных и письменных источников выступали многие. При этом подчеркивалось особое внимание археологии к быту, культуре. Так И.Е.Забелин видел отличие археологии от истории в том, что история изучает родовые явления, а археология индивидуальные [Забелин, 1878].
Наиболее ортодоксальной точкой зрения господствовавшей, начиная с 30-х годов, в советской археологии являлась та, которую можно выразить цитатой из статьи Б.А. Рыбакова: «Наименование нашего международного научного союза – союз доисториков и протоисториков — порождает представление о двух различных науках, изучающих два последовательных периода жизни человечества. В таком выборе определений я считаю положительным только то, что здесь подчеркнута, поставлена на первое место историчность нашей науки. Однако двойственность наименования нарушает его логичность. Появление письменности как рубеж между доисторией и протоисторией хронологически не одновременно для разных стран, а следовательно, и конец доистории будет приходиться на разное время. Проще и логичнее было бы применять один всеобщий термин — «археология». Этимология этого греческого слова позволяет вкладывать в него очень широкое содержание. Археология — это не только раскопки, не только изучение раскопанных вещей, не только раскопки, не только изучение раскопанных вещей, не только глубокая древность бесписьменной жизни человечества. Мы сами нередко излишне сужаем понятие археологии, тогда как сам термин позволяет охватить им все «старые времена» во всем их многообразии» [Рыбаков, 1978: 5].
Б.А.Рыбакова в какой-то мере поддержал Д.Кларк, для которого понятия «археология – это часто синоним преистории» [Clarke, 1968: 12]. Согласно Д.Кларку, в современном развитии археологии наметилась опасная тенденция воспринимать термин «преисторик» в качестве составителя истории и синтезатора аналитической работы археолога. В то время как термин «археолог» сужен до понятия «производителя раскопок…» [Clarke, 1968: 12].
Ряд аргументов за разграничение преистории и археологии высказал Л.С.Клейн в работе «Рассечь кентавра» [Клейн, 1991б].
Что касается остальной Западной Европы, то, по мнению многих исследователей, она имеет также тесные связи с историей.
С точки зрения Крауфорда, «археология началась как служанка истории, но теперь, развив собственную технику, стала полноправной дисциплиной [Crawford, 1960:21]. Делом археологов, по мысли этого исследователя является не простая иллюстрация истории, а ее переделка [Crawford, 1960:29].
В настоящее время, как подчеркивает лидер постпроцессуалистов Я.Ходдер, археология в Европе является исторической по сути, марксистской по ориентации и социальной по мотивации [Hodder, 1991b:VIII].