О портале

Системная классификация археологической науки

Археологические методы

Общая археологическая методология

[Понятие] 

Эмпирическая археология

[Понятие] 

Теоретическая археология

[Понятие]

Описательная археология

[Понятие] 

Компаративная археология

[Понятие] 

Экспериментальная археология

[Понятие] 

 

 

 

 

 

 

Археологические методики

[Понятие] 

Методика археологичекой разведки

[Понятие]

Методика раскопок

[Понятие] 

Методика датировки

[Понятие] 

Методика археологических построений

[Понятие] 

Методика археологических интерпретаций

[Понятие] 



Общая археологическая методология Под общей археологической методологией понимается подраздел археологии, целью которого является обобщение опыта использования всех известных археологических методов. Фактически общая археологическая методология представляет собой совокупность обобщенных предписанных правил деятельности ученых для объяснения единичных явлений, повторяющихся процессов, статистических закономерностей, с помощью которых устанавливаются общие законы, и прогнозируется поведение еще не изученных явлений.
Специалисты в области философии науки пытались уяснить эти правила, однако оказалось, что такую обобщенную модель трудно детализировать.
На мой взгляд, существует несколько аспектов деятельности в сфере общей археологической методологии по созданию общей модели:
первый аспект – связан с обобщением процедур поиска, направляемых интуицией ученого и помогающих формулировать научные гипотезы и новые идеи;
второй – с выработкой надежных построений для подтверждения сделанных заключений;
третий – характеризует, каким образом ученый формулирует эти заключения, и каким образом они связываются в согласованную и последовательную совокупность упорядоченного знания. К сожалению, эти три аспекта трудно разделить. Гилберту Райлу удалось остроумно подметить оттенок иллюзорности при попытке исследования мысли ученого по указанным правилам научного анализа: "Сколько познавательных действий совершил он перед завтраком и что он при этом чувствовал? Было ли это утомительно? Радовался ли он превращению своих догадок в выводы и был ли он при этом осмотрителен или беззаботен? Заставил ли его звонок к завтраку остановиться на полпути от догадки к выводу?" [Ryle, 1949: 275, Цит. по Харвей, 1974: 47].
Для того чтобы упорядочить систему заключений о реальном мире, созданную наукой, можно представить ее методологию познания в виде своеобразной иерархии, отражающей переход от эмпирического уровня обобщения к теретическому. Вопрос об эмпирическом и теоретическом уровне исследования в общефилософском плане разработан В.С.Швыревым [Швырев, 1978]. Согласно кантианским представлениям, эмпиризм – это точка зрения, согласно которой единственным источником всех наших знаний является чувственный опыт, то, что мы получаем с помощью зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса. Нет ничего в уме, чего не было прежде в чувствах. Разум полностью ограничен материалом, поставляемым чувствами. Он в действитель-ности занят разъединением, перестановкой, сочетанием – словом, упорядочиванием первичных данных опыта. Таков его удел. Таким образом, эмпирическое знание, в основе которого лежит наблюдение, отражает лишь внешние свойства предметов и поэтому полностью опирается на наглядные представления.
Теоретическое знание возникает на основе анализа роли, и функций некоторого отношения вещей внутри расчлененной системы. Сравнение выделяет формально общее свойство, знание которого позволяет относить отдельные предметы к определенному формальному классу независимо от того, связаны ли эти предметы между собой. Путем же анализа отыскивается такое реальное и особенное отношение вещей, которое вместе с тем служит генетической основой всех других проявлений системы. Это отношение выступает как всеобщая форма или сущность мысленно воспроизводимого целого. Теоретическое знание, возникшее на основе преобразования предметов, отражает их внутренние отношения и связи. При воспроизведении предмета в форме теоретического знания мышление выходит за пределы чувственных представлений. Конкрети-зация эмпирического знания состоит в подборе иллюстраций, примеров, входящих в соответствующий формально выделенный класс. Конкретизация теоретического знания требует превращения в развитую теорию путем выведения и объяснения частных проявлений системы из ее всеобщего основания. Необходимым средством фиксации эмпирического знания является слово-термин. Теоретическое знание первым делом выражается в способах умственной деятельности, а затем уже в различных символо-знаковых системах, в частности средствами искусственного и естественного языка.
Тем не менее, эмпирический факт всегда теоретически нагружен. Теория тоже, как Антей, вынуждена прикасаться к "матери-земле" фактов. Поэтому резонно вести речь об акцентах, о превалировании того или иного начала. В биологии, например, преобладают чувственный опыт, наблюдение, эксперимент, а в логике и математике – идеально-теоретическое моделирование, рациональные обобщения и расчеты.
Эмпирический и теоретический уровень есть и в описательных и в аналитических науках. В процессе исследования границы между науками и уровнями исследования принимают сугубо условный характер, описание и анализ переходят друг в друга.
Многоуровневая процедура переходов от эмпирических построений к теоретическим построениям, от теоретических к эмпирическим построениям, от объяснения к описанию и от описания к объяснению составляет содержание процесса научного исследования. Именно поэтому в состав диадной группы вошли: эмпирическая археология и теоретическая археология.
Эмпирическая археология Эмпирическая археология – методы получения информации в процессе полевых исследований и непосредственного изучения археологических источников. Со времени лорда-канцлера Англии сэра Фрэнсиса Бэкона барона Веруламского виконта Сент-Албанского, в науку вошел опыт и факты, которые стали единственно универсальным источником позитивного знания, а индукция – принципом науки. В археологии индуктивный способ мышления имел многочисленных сторонников.
Софус Мюллер считал наиболее универсальным, истинным методом интуицию (Müller, 1898: 298-299).
В дореволюционной России даже наиболее выдающиеся археологи, в частности В.А.Городцов, были убеждены в достаточности эмпирического подхода. "В результате методических разрезов или раскопок почвы – заявлял он, – должно явиться столь же точное и связное чтение памятников, как чтение обыкновенной книги. При этом не требуется никаких субъективных вмешательств исследователя, так как каждое явление, каждая вещь должны говорить сами за себя, как буквы и слова, написанные на листах бумаги, говорят читателю все, что им велено сказать" [Городцов, 1908: 11].
В замечательном для своего времени учебнике по археологии С.А.Жебелев также свел археологическую методологию к эмпирическому описанию, сравнению и обобщению археологических памятников, для чего, по его мнению, исследователю нужно обладать старательность, эрудицией и опытом. Умение "читать" памятники с тем, чтобы истолковывать их, составляет предмет археологической герменевтики. Последняя должна основываться на правилах, которые выводятся эмпирически, а не метафизическим путем [Жебелев, 1923: 132-133].
Таким образом, простое изучение памятника с интерпретацией его с помощью эмпирического сравнения с другими памятниками является одной из черт археологической эмпирической археологии.
Согласно В.Ф.Генингу подготовка эмпирического базиса, составляет фактологическую часть в концепции знания об объекте исследования.
Исходные археологические факты составляет лишь предпосылки процесса социоисторического познания и подлежат соответствующей обработке [Генинг, 1989:55]. В эмпирическую базу В.Ф.Генинг включил:
а) сбор материалов (раскопки, просмотр и обработка коллекций, выборка данных по литературе), представление их как артефактов;
б) критический анализ источников (репрезентативность, достоверность, связи с комплексом, сохранность и т.д.);
в) группировку артефактов по заданной программе.
Другую часть представляет обработка фактологических данных:
а) формализация, записи для ЭВМ, классификации, типология и т.д.;
б) статистические и другие математические процедуры преобразования исходных данных согласно принятым методам;
в) сравнительные сопоставления, аналогии, картографирование, составление графиков, диаграмм, схем и т.д.
Все это по мысли В.Ф.Генинга явлется эмпирическим базисом теоретической концепции конкретно-исторического процесса [Генинг, 1989: 56].
С 30-х годов XX века в советской археологии стало укореняться понимание ущербности эмпиризма в качестве метода сравнения и интерпретации археологических памятников.
Так, В.И. Равдоникас резко осуждал "эмпирическое рабство мышления" и пришел к заключению: "Сейчас мы не имеем права быть эмпириками, но, к сожалению, эмпиризм многих из нас держит в своем плену" [Равдоникас, 1930: 51-52]. Говоря о недостатках эмпирической по сути дореволюционной археологии В.И Равдоникас привел пример из полевых исследований Н.И.Веселовского: "если при раскопках курганов ему попадались не богатые погребения, а, например, скорченные костяки, он бросал раскопки, не заканчивая их, и совершенно откровенно писал в дневнике: "встречены скорченные костяки, раскопки поэтому прекращены" [Равдоникас, 1930: 39]. Поэтому В.И Равдоникас призывал отказаться от любования красивыми предметами, от влечения к красивым и драгоценным вещам, всегда сопряженному с пренебрежением к рядовому, но весьма ценному в научном отношении материалу. Он призывал отказаться от типологической эквилибристики, т.е. от перепрыгивания с предмета на предмет в погоне за аналогиями и "приняться за комплексное изучение памятников массового характера, да под углом зрения их производства, да с материалистической методологией в руках" [Равдоникас, 1930: 56; Генинг, 1982:116].
Позднее Клайд Клакхон так же выступил против эмпиризма, царившего в американской антропологии. Он прямо называл американских археологов "слегка реформированными антиквариями" [Kluckhohn, 1940: 42] и заключил, что они остаются "на интеллектуальном уровне коллекционеров марок" [Kluckhohn, 1940: 45]. Борьба против эмпиризма в археологии была продолжена Уолтером Тэйлором [1948], а затем Л.Бинфордом и другими новыми археологами.
Новые археологи резко выступили против эмпирического подхода в археологии, который сужает цели археологической науки до простого эмпирического обобщения фактов [Binford, 1962: 21]. Еще раньше У.Тэйлор констатировал, что американские археологи проявляют необыкновенное упрямство в стремлении "придерживаться фактов, избегая выводов, гипотез и их последующей проверки" [Taylor, 1948: 113].
Несмотря на такую критику, археологи-теоретики находятся в меньшинстве во всех странах. Так по подсчетам Б.А.Колчина, Б.И.Маршака и Я.А.Шера за 10 лет в 60-е годы XX в. доля статей методолого-теоретического характера в журнале "Советская археология" по самым завышенным оценкам не превышала 5% всего содержания журнала [Колчин, Маршак, Шер, 1970: 4].
Такое же отношение к теории подтверждает исследование, проведенное 15 лет назад по материалам анкет археологов Сибири и Дальнего Востока (1987-1988). Как выяснилось, подавляющая часть археологов, более 80% проявляет интерес лишь к полевым исследованиям и простым эмпирическим реконструкциям. Среди докторов наук доля эмпириков еще выше и составляет 90%. Несколько меньше эмпириков среди кандидатов наук – 74% [Деревянко, Фелингер, Холюшкин, 1989: 206]. Фактическое распределение интересов археологов между полевыми и "теоретическими" исследованиями представлялось в те годы явно перекошенным в сторону полевых. Среди докторов наук проявляли интерес к теории 20% из числа опрошенных. Еще большую настороженность вызывало то, обстоятельство, что среди кандидатов наук теорией интересовалось 4-5%, а среди не имеющих ученой степени и того меньше – 3%. Реально теоретическими вопросами занимались 7.8% археологов [Деревянко, Фелингер, Холюшкин, 1989: 206-207]. Неудовлетворительное, на наш взгляд, было отношение археологов к теоретическим и методическим вопросам не только в Сибири, но в целом по стране. Свидетельством этому служит простейший анализ публикаций по библиографическим указателям [Деревянко, Фелингер, Холюшкин, 1989: 207, табл. 5]. Так за период с 1973 по 1978 гг. в этих указателях названы 20600 публикаций по различным вопросам археологии. Однако по теоретическим и методическим разделам археологии за этот период указаны только 215 публикаций, что составляет немногим более 1% от всего их объема. Характер тематического и территориального распределения этих публикаций представлен в таблице 1.
По-прежнему значительная часть российских археологов считает: "что стоит произвести археологические раскопки и напечатать о них отчет, т.е. попросту, значит, установить факт, как уже научная работа выполнена и автор ее может почить на лаврах, особенно, если в отчете фигурирует и хронология, и описание быта, и пресловутая этническая принадлежность (примитивная схема археологического синтеза). Но установление факта не есть еще научная работа, а лишь подготовка к ней" [Равдоникас, 1930: 51-52]. В.И. Равдоникас не выступал против накопления фактов в археологической науке, наоборот отстаивал их необходимость в научном исследовании и необходимость идти в работе от фактов. Все это неоспоримая истина, но "но именно идти, — подчеркивает В.И.Равдоникас, — идти вперед к каким-то теоретическим обобщениям, к какому-то синтезу, а не топтаться на месте вокруг найденных фактов, не заниматься перманентным собиранием все новых и новых материалов, ничего не давая, кроме описания и классификации их" [Равдоникас, 1930: 51].
В целом эмпирическая направленность характерна для всех немногочисленных российских археологических журналов и в настоящее время. На всем пространстве бывшего Советского Союза лишь кишиневский журнал "Стратум-плюс" составляет приятное исключение.
Теоретическая археология "Теоретическая археология" – это методы получения информации путем поиска и анализа закономерностей в эмпирических данных. Согласно Ж.-К. Гардену, Теоретическая археология – это "анализ приемов научных рассуждений в археологии" [Гарден, 1983: 35]. Начальными вехами в возниковнении теоретической археологии принято считать труды Оскара Монтелиуса [Montelius, 1903] и Софуса Мюллера [Müller, 1898]. Их методология была пронизана позитивистскими установками, а прошлое они представляли в духе диффузии. Больше всего их занимали проблемы хронологии и географического распространения вещей. А для этого они разрабатывали типологии и сериации. Важное место проблемы типологии занимали в труде "Методы и цели археологии" английского археолога Флиндерса Петри [Petrie, 1904]. Однако первым ученым, который высказал мысль о том, что археология вправе создавать собственные теории, был В.Деонна [Déonna, 1922]. В своей книге "Археология, ее предмет и цели" он предпринял попытку свести воедино общие идеи, которыми все археологи руководствуются в своей деятельности.
Свой вклад в развитие теоретической археологии внесла и советская археология. Так во второй половине 20-х годов XX века, учениками В.А.Городцова, в Москве был изобретен "метод восхождения", суть которого состояла в возможности лишь по орудиям труда полностью реконструировать не только социально-экономические системы прошлого, но и идеологию [Арциховский, 1926; Арциховский, Кисилев, Смирнов, 1932].
Враждебная "методу восхождения", теория стадиальности была создана, в Ленинграде, под влиянием яфетической теории Н.Я. Марра. Эта теория предлагала новое объяснение для клюфтов в развитии человеческого общества за счет идеи скачкообразности в развитии и утверждении универсальности законов развития [Равдоникас, 1930].
Теория стадиальности способствовала появлению новых направлений археологии внутри страны, например, был создан функционально-технологический метод изучения артефактов, разработанный С.А.Семеновым. Она оказала влияние и на общее развитие мировой археологи-ческой мысли. Это влияние особенно заметно при рассмотрении трудов Г.Чайлда. Несомненно, это влияние сказалось и в творчестве Л.Бинфорда, Б.Триггера и др. западных археологов.
Выдающимся вкладом в формировании теоретической археологии был труд У. Тэйлора "Исследование археологии" [Taylor, 1948]. Это был первый, известный мне, в западной литературе теоретический разбор оснований археологии как науки.
Новая археология, вдохновленная методологическими идеями неопозитивизма, открыто объявила теоретические исследования ведущими в науке.
Известные произведения этого теоретического направления внесли значительный вклад в становление теоретической археологии: труд Д.Кларка "Аналитическая археология" [1968]; сборник статей Л.Бинфорда "Археология как антропология" [1962]; работа Л.Бинфорда "Археологическая перспектива" [Бинфорд, 1972]; сборники статей Л.Бинфорда "Новые перспективы археологии" [Binford, 1968]; сборник Д.Кларка "Модели в археологии" [Кларк, 1972]; А.С. Ренфру "Объяснение культурных изменений: модели в преистории" [1973; П.Дж.Уотсон, С.Лебланк, Ч.Редмен "Объяснения в археологии" [1984]; сборник Ч.Редмена "Исследования и теория в современной археологии" [Редмен, 1973]; Хрестоматии по теоретической археологии Дитца [1971]; Леоне [1972] и многие другие.
Можно так же упомянуть книги Ж.-К.Гардена [1979, 1983], Б.С.Триггера [1978], сборник "Advances in Archaeological Method and Theory" под редакцией М.Шиффера [1978].
В СССР в 70-е годы XX в. стихийно сложилось несколько центров, в которых вопросы теории разрабатывались коллективами исследователей: Лениград, Москва, Киев и Иркутск.
В Иркутском государственном университете археологи, возглавляемой Г.И.Медведевым кафедры археологии большое внимание в своей деятельности уделили морфологическому анализу, проблемам унификации терминологии, выработке стандартных норм описания археологических коллекций, аппликативному, метрическому и планиметрическому методам анализа [Медведев, 1975.1981]. Под редакцией профессора Г.И.Медведева было издано несколько сборников, посвященных этим проблемам: "Проблемы терминологии и анализа археологических источников" [1975], "Описание и анализ археологических источников" [1981]. Приходится лишь сожалеть, что это направление не получило дальнейшего развития.
В Ленинграде можно отметить группу теоретиков: М.В.Аникович [1975, 1984, 1988], В.С.Бочкарев [1973, 1973], Г.П.Григорьев [1972, 1972, 1981], Л.С.Клейн [1978, 1982, 1991], Е.С.Колпаков [1991], Г.С.Лебедев [1979, 1992], В.М.Массон [1976], Я.А.Шер [1970, 1973, 1976].
Наиболее важные направления этой территориальной группы отмечены в монографиях:
В.М. Массон "Экономика и социальный строй древних обществ"[1976], Л.С.Клейн Археологические источники. [1978, 1995 (2 изд.)], Л.С.Клейн "Археологическая типология" [1991], Е.М.Колпаков "Теория археологической классификации" [1991], Л.С.Клейн "Феномен Советской археологии. [1993], Л.С.Клейн "Принципы археологии". [2001].
Среди приведенных монографий, лишь монография В.М.Массона относилась к направлению, отождествлявшему предмет археологической науки с предметом истории.
В середине восьмидесятых годов XX века в России возникли и организационные формы исследований в области теории археологии.
В 1985 году в Институте археологии АН СССР был создан отдел "теории и методов": руководители: Ю.Н.Захарук (1985), В.И.Гуляев (1986-1994), И.С.Каменецкий (1994-2000). Создателем отдела был Ю.Н.Захарук, построения которого были в русле доминирующей в те годы концепции, приравнивающей археологию к истории. В состав отдела входят группа зарубежной археологии под руководством Н.Я. Мерперта и группа физической антропологии, руководимая чл.-корр. РАН Т.И. Алексеевой. В 1995 г. из отдела выделилась группа изучения истории керамики под руководством А.А. Бобринского, которая ныне существует самостоятельно. В созданном Ю.Н.Захаруком отделе работало 17 научных сотрудников: 1 член-корреспондентРАН, пять докторов наук, семь кандидатов наук, два кандидата биологических наук [Институт…, 2000].
Одним из основных направлений работы отдела теории стала разработка теоретических проблем археологии. Среди опубликованных работ по этой тематике следует отметить:
монографию доктора исторических наук В.Б.Ковалевской "Археологическая культура – практика, теория, компьютер" [1995], возраст которой на момент издания составлял 69 лет.
монографию 50 летнего кандидата исторических наук Ю.А.Смирнова "Лабиринт. Морфология преднамереного погребения" [1997].
В области информационных технологий шла работа по созданию баз данных и географических информационных систем. В Институте археологии была создана информационно-поисковая система "Алан". Велись работы по применению многомерного статистического анализа в археологии. По этой тематике были изданы монография и два сборника научных статей:
Каменецкий И.С., Маршак Б.И., Шер Я.А. Анализ археологических источников [1975].
Базы данных в археологии [1995].
Компьютеры в археологии [1996].
Важный вклад внесли работы отдела теории и методов в изучение истории отечественной археологической науки. Здесь несомненный интерес представляют труды А.А.Формозова, посвятившего свою деятельность историографии. В работах этого исследователя прослеживаются изменения задач и методов археологии, а также ее место в системе наук в связи с социальными изменениями, происходившими в нашей стране на протяжении XX столетия:
Формозов А.А. Страницы истории русской археологии [1986].
Формозов А.А. Русские археологи до и после революции [1995].
Большой интерес у археологической научной общественности вызвали публикации "Антологии советской археологии" в трех выпусках и три выпуска очерков истории, заслуга в издании которых принадлежит А.А.Формозову:
Очерки истории русской и советской археологии. Вып. 1. – М.: Наука, 1991.
Очерки истории отечественной археологии. Вып. 2. – М.: Наука, 1998.
Очерки истории отечественной археологии. Вып. 3. – М.: Наука, 2002.
На момент выхода последнего сборника А.А. Формозову исполнилось 74 года, а другому соредактору И.С.Каменецкому – 72 года.
Средний возраст докторов наук по состоянию на декабрь 2004 г. в этом отделе составлял 59.7 лет, кандидатов наук – 55.5 лет, ученых без степени – 50.7 лет, член-корреспондента РАН – 76 лет.
В апреле 2002 года, в составе Отдела охранных раскопок Института археологии РАН, была создана группа, специализирующаяся на использовании методов геоинформационных систем и данных дистанционного зондирования в археологии. Координация усилий специалистов в рамках группы под названием "Археолого-географические информационные системы (АГИС)" позволила объединять плановые темы ее участников в единые проекты, чтобы добиться качественно нового уровня во внедрении современных компьютерных технологий в работу Института археологии РАН. Кроме того, в связи с растущими охранными работами Отдела, члены группы выполняют работы над проектами, связанными с сохранением археологического наследия страны, выводя их на современный уровень.  В Московском государственном университете в это время на кафедре археологии велись работы по применению статистических методов в археологии академиком РАЕН Г.А.Федоровым-Давыдовым и профессором кафедры археологии Ю.Л.Щаповой, результатом работы которых стали монографии и учебные пособия:
Федоров-Давыдов Г.А. Статистические методы в археологии. - М. 1987.
Щапова Ю.Л. Естествено-научные методы в археологии. - М., 1988.
Щапова Ю.Л. Введение в вещеведение. – М.: Издательство МГУ, 2000.
Близких позиций с москвичами в работах, посвященных теоретическим проблемам археологии, придерживались сотрудники киевского центра археологии В.Ф.Генинг и его ученики:
Генинг В.Ф. Очерки по истории советской археологии. – Киев: Наукова Думка, 1982.
Генинг В.Ф. Объект и предмет науки в археологии. – Киев: Наукова Думка, 1983.
В 1995 году в Новосибирске было создано второе в стране теоретическое подразделение – сектор археологической теории и информатики ИАЭт СО РАН (зав. сектором д.и.н. Ю.П.Холюшкин). Состав сектора первоначально состоял из 10 человек: один доктор наук (50 лет), кандидат экономических наук (60 лет), кандидат технических наук (45 лет) и 6 программистов.
На момент намеченной реструктуризации Института археологии и этнографии СО РАН в секторе проводились исследования по трем направлениям:
1. Разработка системной классификации археологической науки велась на основе выдвинутой в 1985 году Е.Д.Гражданниковым гипотезы о существовании всеобщего периодического закона, который применим для других научных дисциплин [Гражданников, 1985]. На основе этой гипотезы был предложен метод систематизации археологических понятий, который видится его создателям универсальным, применимым для классификации понятий абсолютно всех научных дисциплин [Гражданников, Холюшкин, 1990]. Суть метода состоит в построении классификационных фрагментов, каждый из которых базируется на универсальной класссификационной модели. Модель предполагает использование законов диалектики для выявления системных связей между понятиями. При этом содержание модели раскрывается с помощью следующих друг за другом шести понятийных образований, начиная с опорного понятия и кончая пятиэлементной группой.
Такой подход к классификации отличается несомненной новизной, поскольку данная модель предполагает создание многомерной классификационной модели, построенной не на одном, а на нескольких основаниях. Кроме того, в традиционных классификациях осуществляются построения неперекрывающихся классификаций, когда конец одного понятия служит началом второго. В данной классификации понятия и периоды перекрываются. Другим достоинством, предложенной классификации, является возможность охвата классификационных понятий в целом и наглядность их представления с помощью семантических карт. Несомненный интерес представляет корректность вписывания археологии в систему исторического знания в целом, а также ее соотношение с другими дисциплинами. Эта классификация представляется наиболее обоснованной и позволяет выяснить многие вопросы, связанные с объяснением функций и места археологии в системе знаний о прошлом.
Очень важным является то, что новый метод рождается в компьютерный век, когда все острее встает вопрос о необходимости создания высокоинтеллектуальных информационных систем, но еще ценнее этот метод для людей интеллектуального труда, продолжающих работать без компьютера и вынужденных соревноваться с ним в производительности [Холюшкин, Гражданников, 2000]. По теме была опубликована монография:
Холюшкин Ю.П., Гражданников Е.Д. Системная классификация археологической науки (элементарное введение в археологическое науковедение). – Новосибирск, 2000.
Создана информационная система "Системная классификация археологии" [Андреева, Сергеев, Холюшкин, 2004: 39-44], размещенная на сайте "Sibirica" [www.sati.archaeology.nsc.ru/sibirica/]. На основе этой классификации ведется разработка интеллек-туального портала знаний [Боровикова, Булгаков, Загорулько, Сидорова, Холюшкин, 2004: 31-39].
2. Реализация научно-образовательной программы. В ходе реализации программы в 1996 году был создан первый в стране археологический сайт Института археологии и этнографии СО РАН, ставший впоследствии сайтом сектора археологической теории и информатики под названием "Сибирика" (http: www.sati.archaeology.nsc.ru/sibirica/).
3. Разработка методов статистического анализа. Реализованные в секторе подходы по разработке указанных методов основаны на идее информационного пространства археологических объектов как множества их описаний. В этом пространстве как описание, так археологические данные неоднородны, каждый артефакт уникален, существует множество пропусков и пробелов в информации об этих объектах.
Принципиальная неполнота археологических памятников давно признана многими учеными. Об этом, в частности, ссылаясь на Мортимера Уиллера, писал Л.С.Клейн: "Мортимер Уиллер сказал об этом очень наглядно, отметив, что археолог найдет бочку и упустит Диогена. Он напишет глубокие исследования по типологии бочек, он классифицирует бочки по категориям А, Б и В, он откроет народ бочек и нанесет его путешествия на географические и геофизические карты. … Единственное, что он проглядит и не сможет не проглядеть, это одна существенная вещь относительно этой бочки – а именно, что она служила убежищем для выдающегося киника и сим-волизировала его философию на все времена" [Wheeler, 1952: 180-181, цит. по Клейн, 2001: 43].
Поэтому в таком информационном пространстве приходится выбирать и исследовать обобщенные свойства и признаки археологических памятников и артефактов. На этой же идее строится гипотеза о возможности исследования археологических объектов на различных методо-логических основаниях, обусловленных использованием разных пространственно-временных метрик, включая информационные и энтропийные. На основе выбранных метрик предлагаются соответствующие процедуры, методы и технологии исследования археологических объектов.
Описательная археология Описательная археология – методы сбора и передачи информации о конкретных исторических памятниках. Согласно И. Раузу, она соответствует аналитической археологии. Р. Рауз пишет: "Археолог, старающийся изучить остатки как таковые, будет планировать свое исследование так, чтобы получить характерные образцы остатков, будет подразделять их на категории и описывать их в полевых отчетах, музейных каталогах и лекциях с тем, чтобы поделиться своими знаниями с другим человеком. Другими словами, он будет относиться к образцам, которые он находит, как к своим основным единицам изучения и анализировать их отдельно или по группам – отсюда и выражение "аналитическая археология" [Rouse, 1973, 23]. Не следует путать описательную археологию с аналитической археологией Д. Кларка [1968], в которой речь идет фактически о теоретической археологии. К теоретической археологии относится и синтетическая археология по И. Раузу.
Описание представляет собой метод перевода информации об археологическом материале в знаковую систему с целью фиксации, хранения и передачи информации об археологических источниках. Средством такой передачи является язык археологической науки. На начальных этапах становления археологии языком науки выступал естественный язык [Клейн, 1999б: 8].
Л.С. Клейн считает, что этот язык должен существовать "со своими понятиями, в которых он способен отразить материал, его компоненты, свойства, меры, связи, изменения, движения и т.д." [Клейн, 1999б].
Чтобы показать зависимость описания и даже первичной систематизации от языка, от существующих уже в нем категорий Л.С. Клейн приводит замечание Коза о том, "что "усвоение какого-либо определенного языка может повлечь за собой характерное для него деление и расчленение того, что непосредственно воспринимается". В самом деле, для англоязычных археологов "стоянки" (camptsites) отличаются от "поселений" (settlewments) тем, что на первых люди не жили подолгу, а вторые были долговременными. Русские же археологи традиционно отличают "селища" эпохи палеометалла от "стоянок" каменного века, хотя бы эти "стоянки" были столь же долговременными – в расчет принимается не длительность обитания, а только периодизация. Причем те и другие включаются в категорию "поселения"" [Клейн, 1999б: 8].
Согласно Л.С.Клейну категоризация изначально существует в языке, растет и развертывается стихийно. Но археологический материал предъявляет к ней свои требования: во-первых, он имеет много объектов, уже не существующих в обиходе и потому не имеющих соответствий в действующей системе категорий, во-вторых, многие объекты испытали на себе действие времени и стихий, поэтому вообще имеют совершенно особый облик, в обычном обиходе не встречающийся; а в третьих, археологию интересуют свойства и связи, обычно не привлекающие внимания вне археологии (например, наличие патины, ударный бугорок, стратифицированность и т.п.) [Клейн, 1999б: 8].
Язык науки все время совершенствуется, дополняется новыми понятиями и терминами, и организовывается во все более строгую, стройную и богатую систему.
Так, со времени прогрессистов, сторонников концепции "трех веков", в язык описания вошли понятия "замкнутый комплекс", "in situ", "слой". Сторонники диффузионизма не могли обойтись без понятий "локализация", "местонахождение", "ареал". Экологисты заговорили о "природной среде" и "нише". Таксономисты отработали понятие "признак". Менялось и представление об основном объекте археологии – сначала в этой роли фигурировал "антиквитет", потом "памятник" и "сувенир", ныне "артефакт" и "археологический источник" [Клейн, 1999б: 8].
Л.С.Клейн выделил следующие этапы развития средств описания [Клейн, 1999б: 8]:
1. Языком науки прежде выступал естественный язык. Явления описывались обиходными словами и выражениями, обычно без указания количественных характеристик. На этой стадии описание в археологии находилось во времена Винкельмана. Для целей сравнительного анализа стилей Винкельман сформулировал некоторые правила научного описания памятников древнего изобразительного искусства средствами естественного языка, и эти правила – полнота описания, внимание к мелочам, личный осмотр (описывать in situ) и т.п. – действуют до сих пор не только по отношению к памятникам искусства. Однако при всем богатстве и при всей гибкости естественный язык обладает рядом недостатков для этой роли – он слишком многозначен, расплывчат, избыточен, эмоционально окрашен.
2. Поэтому в нем, в его ткани стали специально вырабатываться для целей научного обихода отраслевые специальные языки, своего рода научные жаргоны.
а) Одна из их особенностей – наличие специальных терминов для научных понятий, в том числе понятий, предназначенных для научного описания. В идеале эти термины взаимосогласованы и составляют единую систему, по крайней мере, в рамках данного исследования, а лучше – в рамках целой научной школы, в какой-то мере это распространяется на всю отрасль. Термины условны и, если они хорошо продуманы, отличаются однозначностью и четкостью, наличием ясных дефиниций.
б) Другая особенность специального языка науки – сухой, точный, лаконичный и нейтральный стиль, избегающий двусмысленности, неявных переносных значений, подмены убеждений эмоциями и т.п.
в) Третья особенность – употребление аббревиатур вместо часто употребляемых слов, терминов и выражений.
г) Четвертая особенность – применение таблиц и формул для показа зависимостей и связей, особенно в тех случаях, когда возможны количественные измерения и расчеты.
В России В.А.Городцов в начале XX в. применял табличную форму представления данных. Во второй половине XX века крупные археологические труды в виду отсутствия единого языка описания нередко снабжаются терминологическими словарями с дефинициями важнейших специальных терминов [Клейн 1980:104; 1991а: 343].
3. Наконец, в последнее время под напором компьютеризации создаются специально для целей научного описания дескриптивные (документальные, информационные) языки, которые отличаются сугубой формализацией, эксплицитностью и структурированностью. В них действует система редукции описания к простейшим операциям. Фиксация здесь производится специальными символами, по разработанному коду. Чтобы достичь единообразия в работе Ж.-К.Гарден "предложил придерживаться трех наборов правил, определяющих ориентацию, сегментацию и дифференциацию объекта. Эти правила сами по себе – не теория, это методы. Но сама разработка этих правил, сама работа над усовершенствованием языка описания – дело теории" [Клейн, 1999б: 8].
"На каждой ступени развития языка описания возрастает роль теории. Даже при описании на естественном языке мы укладываем то, что видим, в ту сеть категорий, ту сеть понятий, которой наука располагает к этому времени – соответственно наличной теоретической картине мира. Понятия эти еще не подлажены к нуждам археологии. Еще яснее роль теории в создании дескриптивных языков, ибо вся эта работа заключается в дефинировании, согласовании, делении, разграничении абстракций, в логической организации идеальных объектов. Не случайно Гарден свою книгу, половина которой посвящена описанию, назвал "Теоретическая археология". В дальнейшем, ввиду недостатка описания средствами естественного языка в археологии стали специально разрабатываться специальные языки для археологической науки в виде специальных терминов, типлистов, таблиц и формул. В эру информатизации науки стали применяться документальные информационные языки в виде кодов" [Клейн, 1999б: 8].
Энтузиастам дескриптивного подхода в российской археологии принадлежит инициатива разработки  строгих дефиниций, алгоритмов археологической систематизации, аппарата относительной хронологии археологических комплексов и ряд других полезных начинаний методического характера [Клейн,1993].
Традиции этого подхода в советской археологии восходят еще к 20-м годам XX века [Ефименко, 1926; Грязнов, 1941]. В послевоенное время центры дескриптивной археологии складывались прежде всего в при крупных университетах – Московском [Федоров-Давыдов, Д.В.Деопик, Ю.Л.Щапова], Уральском в Свердловске [Г.Ф.Генинг, В.Д.Викторова], Иркутском [Г.И.Медведев], в НИИ – Институте археологии АН СССР [И.С.Каменецкий, В.Б.Ковалевская, Ю.М.Брайчевский], Институте истории, филологии и философии СО РАН [Ю.П.Холюшкин, Ю.С.Худяков], Институте археологии АН УССР [Г.Ф.Генинг], Институте археологии УзССР [Р.Х.Сулейманов], Институте истории имени Ахмада Дониша АН ТаджССР [В.А.Ранов], и в музеях – Государственном историческом в Москве [М.В.Фехнер, В.А.Мальм, В.П.Левашова], Эрмитаже в Ленинграде [Б.И.Маршак, Я.А.Шер].
В НИИ и музеях естественной предпосылкой была постоянная необходимость упорядоченной обработки массового материала музейных коллекций, в университетах – возможность практического сотрудничества с представителями точных наук, биологами и лингвистами, освоившими математические методы, с профессионалами программистами. Центром интересов дескриптивистов состоял в формальном и археометрическом описании артефактов и разработке стандартных приемов такого описания.
Отсутствие общероссийского центра дескриптивной археологии и указанная множественность групп, отсутствие центральной базы формализации в археологических институтах ведут к тому, что создание универсального формализованного языка остается все еще делом будущего.
Компаративная археология "Компаративная археология" – методы изучения различий археологических культур, вызванных пространственными и временными факторами путем их сравнения. Это понимание близко к представлению И. Рауза о компаративной археологии. Этот метод относится к одному из важнейших методов современных археологических исследований археологических культур с целью выявления всеобщих тенденций культурно-исторического развития. В археологии чаще всего при таком анализе за исходные факты принимаются новые материалы, которые сопоставляются с материалами раскопок предыдущих лет, материалами, добытыми на других территориях. Во всех современных диссертационных сочинениях в качестве главного метода исследования применяется сравнительно-исторический метод.
Первые попытки сравнения быта различных народов и объяснения его сходства на этой основе предпринимались еще античной наукой (Геродот и др.). Интерес к сравнительным исследованиям особенно возрос, начиная с XVI в. (великие географические открытия и др.). На основе сравнительных материалов, была выдвинута мысль о единстве человеческих черт, об общности происхождения людей. Так, Ж.Ф. Лафито, в начале XVIII в., высказал мнение, что причина сходства нравственных традиций индейцев, изучением которых он занимался, и древних народов Старого Света объясняется в основном общностью их происхождения. Еще в конце XVIII в. была сделана первая попытка (Я.Д. Вегелен) сформулировать основные принципы сравнитель-ного метода, в том числе логические основания для исторических сравнений. Большое влияние на формирование сравнительно-исторического метода оказало развитие в XIX в. сравнительно-исторического языкознания, сравнительной мифологии и сравнительного изучения религий.
Сравнительно-исторический метод стал основным методом исследования в трудах эволюционистов – Л. Моргана, Э. Тэйлора, Дж. МакЛеннана, Дж. Фрезера и др.
Представители неоэволюционизма Д. Стюард, Л. Уайт, М. Фрид, М. Салинс и др. также используют сравнительно-исторический метод в своих исследованиях, которые особенно в трудах Салинса связаны с так называемым направлением культурной экологии.
В настоящее время сравнительно-исторический метод прочно вошел в методику исследований в археологии, этнографии под различными названиями: сравнительный метод, кросс-культурный метод, компаративный метод (Vergleichende Methode, Comparative method, Gross-cultural method, Methode comparative). Каждое сравнительно-историческое исследование ставит перед собой конкретные познавательные цели, определяющие особенности используемых способов сравнений. Применяются в основном три вида исторических сравнений: 1) историко-типологические (изучающие сходство конвергентных явлений); 2) историко-генетические (исследующие явления, имеющие генетическую связь в их развитии, т.е. диахронно); 3) историко-диффузионные (изучающие явления, распространявшиеся в результате заимствований).
Экспериментальная археология Экспериментальная археология – методы воспроизведения процессов, имевших место в палеокультурах. Археолог-экспериментатор – это то же самое, что эксперт-криминалист в полиции. Такой специалист реконструирует, восстанавливает и перепроверяет древние события, технологии, образ жизни людей прошлого. Как и полицейский он вооружен современной криминалистической техникой: микроскопами, компьютерами и специально разработанными методиками. Выводы и заключения, к которым он приходит, удивительны. Как известно, археология заимствовала эксперимент из естественных наук, где он является одним из важнейших способов познания окружающего мира. В зарубежной [популярная сводка – Малинова, Малина, 1988] и отечественной [Семенов, 1965, 1968] историографии описано большое число экспериментов. Однако, несмотря на их многочисленность, разработкой методических аспектов экспериментальной археологии в отечественной историографии занимались лишь некоторые исследователи.
В целом, под экспериментальной археологией в России, как правило, понимается метод воспроизведения процессов, имевших место в палеокультурах, в то время как в зарубежной историографии принято более широкое толкование. Ф.Хоул и Р.Ф.Хейзер относят к ней как собственно имитирующие эксперименты, так и эксперименты с методикой полевых исследований, а также проверку теоретических гипотез с использованием археологических данных [Hole&Heizer, 1969: 49–50]. Е.Д.Гражданников и Ю.П.Холюшкин кроме этого типа эксперимента выделяют еще модельный эксперимент, при котором варьируются параметры модели, воспроизводящей палеоэкологическую обстановку или культурно-исторический процесс.
Важной вехой на пути разработки методологии экспериментальной археологии явилась работа Г.Ф. Коробковой [Коробкова, 1987], в которой эксперимент освещается с науковедческих позиций.
Однако, в большинстве случаев экспериментальная археология исследует прошлое опытным путем. Многие из таких экспериментов имеют целью определить правомерность предложенной археологами интерпретации. Например, археологи, изучавшие древние племена майя на востоке Мексики, обнаружили так называемые чултуны - подземные каменные камеры неизвестного назначения. Исходя из предположения, что они служили хранилищами, их попробовали наполнить водой и различными пищевыми продуктами; при этом выяснилось, что хранить в них можно лишь плоды хлебного ореха, и таким образом подтвердилось мнение археологов, что они предназначались для хранения именно этого продукта.  В ходе других экспериментов изготавливают артефакты для исследования отходов производства; так, при изготовлении каменных орудий определяют количество и размещение полученных сколов и сравнивают их с отложениями на исследуемом археологическом памятнике. Существуют эксперименты, направленные на определение эффективности различных производственных операций, как в случае, когда специалисты по экспериментальной археологии, изучая историю освоения жителями Новой Гвинеи стального топора, использовали для рубки деревьев топоры и из стали, и из камня. Сравнив затраты времени и степень износа орудий в том и другом случае, они получили представление о возможных причинах заимствования новогвинейцами стальных топоров. Эксперименты еще одного вида проливают свет на процесс превращения обитаемого поселения в археологический памятник; так, археологи сжигали модели неолитических хижин или сооружали копии земляных построек, чтобы исследовать, как они изменяются под воздействием эрозии и других природных факторов. Есть определенное соответствие между описательной и искусствоведческой археологиями, компаративной и вещеведческой, экспериментальной и технологической. Основным исследовательским приемом в искусствоведческой археологии является описание, поскольку в случае произведения искусства его фотография и словесное пояснение представляет научную и эстетическую ценность. Компаративная археология наиболее эффективна в исследовании больших совокупностей археологических памятников, относящихся к различным временам и разным территориям. Экспериментальная археология представляет основную информацию, с помощью которой можно восстановить технологию древнейших производств.
Археологические методики Под археологической методикой понимается последовательность конкретных процедур, реализация которых обеспечивает достижение заданной исследовательской цели.
Методика археологичекой разведки Одной из задач археологии является поиски, открытия и научная фиксация археологических памятников. Эти задачи выполняет археологическая разведка, которая является началом процедуры научного исследования в археологии. Археологические разведки различны как по их планам, так и с организационной стороны дела. Методика археологической разведки включает в себя основные приемы обнаружения археологических памятников. Они включают в себя : осмотр местности, аэрофоторазведку, электроразведку, магниторазведку и др.
Методика раскопок Методика раскопок - это ответственная часть процедуры полевых исследований в археологии. При раскопках надо добиваться, чтобы самые разные виды информации были извлечены из источника, не были упущены, чтобы охват видов информации был максимально возможным. Принцип этот можно рассматривать как методику комплексного анализа. Он расспространяется за рамки собственно артефактов и вообще за рамки материальной культуры - на среду, которая ее охватывает.  Д.А. Авдусин выразил эту мысль следующим  образом: "В процессе раскопок надо думать не о скорейшем удалении культурного слоя, а о его наибольшем изучении" (Авдусин, 1959: 28).
Еще Флиндерс Питри, чуть ли не первым сформулировал принцип одной из основных методик - археологической фиксации находок: сохранять все что возможно на месте; забрать весь материал, который на месте сохранить невозможно; все сколько-нибудь существенное зафиксировать in situ - описаниями, замерами, чертежами, зарисовками, фотоснимками; полность и быстро издать отчет о раскопанном памятнике, чтобы сделать все факты достоянием общественности.
Методика датировки Одной из важнейших задач археологии является датировка памятников, т.е. определение его возраста. Археология обладает большим разнообразием и методик датирования. Методики датирования можно разделить на три условные группы: историко-филологические, собственно археологические и естественно-научные. К первой методике относятся датировки по свидетельствам исторических сочинений, древним надписям, монетам, художественным особенностям изделий и изображений. Ко вторым - стратиграфический и типологический (в широком смысле), к третьим археомагнетизм, радиоизотопный и др. методики датирования
Методика археологических построений Археологические построения - это схемы технологической социальной деятельности людей, на основе которых дается объяснение основных археологических факторов.
Методика археологических интерпретаций Под интерпретацией понимаются исследовательские операции, с помощью которых обеспечиваются выход за рамки отдельных фактов и включение их в единую теорию всемирно-исторического процесса. Согласно Ж.К. Гардену, интерпретация - это "широкий процесс осмысления результатов какой-нибудь обработки и организации археологических фактов и наблюдений" (Гарден, 1983: 151).